Музей как форма исторической рефлексии: Пётр I в экспозиции дома Петра в Таллине.

Экспозиция дома-музея, как правило, всегда предлагает своим посетителям набор определённых впечатлений о том человеке, который здесь жил, и кому музей посвящён. Эти впечатления складываются из нескольких составляющих: предметного мира (собственно музейных экспонатов), архитектурного облика самого дома, сопроводительных текстов, куда можно отнести не только информацию, имеющуюся в экспозиции, но также текст путеводителя, который всегда «организует для читателя пространство и руководит его восприятием»^[1]1. Киселёва Л. Н. Путеводитель как семиотический объект: К постановке проблемы (на примере путеводителей по Эстонии XIX в.) // Путеводитель как семиотический объект. Тарту, 2008. С. 38., и сегодня уже и интернетные публикации — от имени самого музея, или же посетителей, уже побывавших здесь. Отдельно стоит отметить и устное творчество — экскурсии, проводимые в экспозиции городскими гидами, либо сотрудниками музея. Этот, подчас фольклорный жанр музейного мира, играет весомую, порой даже ключевую роль в формировании образа главного героя в глазах посетителей.

Дома-музеи Петра I, несомненно, отличаются от всех прочих домов-музеев тем, что, посвящённые русскому царю, они представлены не только на музейном ландшафте России, но также и Европы и, наряду с другими многочисленными объектами исторического наследия, являют собой живую культурную и историческую память о неординарном правителе, интерес к личности которого пропорционален его титулу — Великий.

В настоящей статье речь пойдёт о старейшем музее Таллина — доме-музее Петра I, открытом для посещений в 1806 г. (илл. 1). В фокусе нашего внимания будет постоянная экспозиция музея, которая на протяжении более чем двухсотлетней музейной истории дома менялась и дополнялась, о чём свидетельствуют описи, фотографии и путеводители разных лет. Отталкиваясь от этого материала, поговорим о репрезентациях царственного хозяина в его доме в разные исторические эпохи.

Сам дом, весьма скромный по размерам, был построен в начале 1680-х гг., в качестве дачи, принадлежал ратману Дрентельну, затем его вдове Елизавете Бухау, у которой и был приобретён царём Петром в 1715 г.^[2]2. Соответствующий документ о выплате за дом денег был обнаружен нами в «Тетради записной именным указам Государевым» 1715 года. Это распоряжение Петра I, сделанное 21 августа ревельскому обер-коменданту фон Делдину: «мещанке Елизавете Буховой за дом, который взят на нас, заплатить нынче половину, тысяча четыреста рублей». (Тетрадь записная именным указам Государевым 1715 г. РГАДА. Ф. 9. Тетрадь 9. Л. 41об.). Данная находка внесла коррективы в предыдущие публикации по истории таллинского дома Петра, где приводятся сведения о 3500 талерах, заплаченных царём за дом. Впервые сведения о покупке царём дома в 1714 г. за 3500 талеров были приведены в путеводителе 1969 г. (См.: Дом-музей Петра I / Сост. Х. Саха. Таллин, 1969. С. 3). Это утверждение, повторяемое всеми последующими авторами, базировалось на том, что в 3500 талеров поместье Дрентельна было оценено магистратом (Tallinna Linna asustus- ja ehitusajaloolisi materjale seitsmes kцites / Сост. E. Alamaa, A. Kivi. IV. Tallinn, 1966. L. 188–189; Briefconcepte de Anno 1714 –15 – 1716. ТГА. 13.VIII 1715 г. С. 481. Шифр Aa 171). Как следует из царского указа, сумма, определённая магистратом, была пересмотрена и снижена до 2800 рублей. Документ позволяет также заключить, что в 1715 г. за дом была выплачена лишь половина оговоренной цены. Более подробно об этой сделке: Smorževskihh- Smirnova M. Allikapublikatsioon // Tallinna Linnamuuseumi toimetised. Tallinn, 2019. L. 213–214. Вопрос о том, заплатил ли царь оставшуюся часть, остаётся открытым, но из опубликованных Ю. Куускемаа архивных записей известно, что Елизавета Бухова направляла в 1724 г. жалобу фон Делдину о том, что обещанная царём вторая часть денег (без указания конкретной суммы) до сих пор не уплачена. Keevallik (Kuuskemaa) J. Kadrioru kroonika 1718–1727. Artiklite kogumik 1976. Tallinn: Eesti NSV Riiklik Kunstimuuseum, 1977. L. 72. Правда, царь заселился в дом ещё в 1714 г., готовясь к морской кампании против шведов. Именно в этом доме Пётр I останавливался во время своих последующих визитов в Ревель вплоть до 1723 г.

В отличие от многих других домов и домиков Петра, таллинский музей уникален тем, что в нём и сегодня хранятся те самые предметы, что окружали Петра I и Екатерину I в их повседневном быту.

Это, прежде всего, мебель. Первое упоминание о ней находим в записях барона фон Врангеля, который в своём дневнике отмечает, что в июне 1714 г. к приезду Петра I дом уже обставлен мебелью^[3]3. Vanamölder K. Maanõunik Otto Fabian von Wrangelli Eesti- ja Liivimaa kroonika käsitlusvõimalustest. Magistritöö. Tartu: Tartu Ülikool, 2007. L. 67.. Какой именно, он, к сожалению, не уточнил. Известно, однако, что в 1726 г., ожидая приезда Екатерины I, в этот дом привозят царскую мебель из Кабинета Петра Великого. Комендант города фон Делдин, принимая мебель с корабля, составляет список и детально описывает повреждения, которые мебель получила во время транспортировки по морю^[4]4. Архивная опись мебели, составленная фон Делденом в 1726 г., была опубликована (с переводом на эстонский язык) Ю. Куускемаа. См.: Keevallik (Kuuskemaa) J. Op. cit. L. 92.. Визит императрицы в Ревель так и не состоялся, а вот мебель в доме осталась и в дальнейшем находилась под надзором дворцового кастеляна. После смерти Петра этот дом, или «малый императорский дворец», как его тогда называли, являлся уже частью большого дворцово-паркового ансамбля Катериненталь. К строительству Катериненталя — дворца и парка при нём, — Пётр I приступил в 1718 г., и новый Катеринентальский дворец был действующей резиденцией, где останавливались российские монархи. Старый же дворец, известный сегодня как домик Петра, хранило время, история и кастеляны Катериненталя, составлявшие из года в год подробные описи царского имущества — не только самого дома и в особенности его повреждений, случавшихся от непогоды и из-за отсутствия средств на необходимый ремонт, но также мебели и текстиля^[5]5. Подробней о надзоре за сохранностью «малого императорского дворца» и его обстановки в XVIII и XIX вв. в статье: Сморжевских-Смирнова М., Янес З. История и этапы музеефикации Дома-музея Петра I в Таллине // Петровские памятники России и Европы: Изучение, сохранение, культурный туризм. Мат-лы VII международного петровского конгресса. Санкт-Петербург, 5–7 июня 2015 года. СПб.: Европейский Дом, 2016. C. 357–370; в период Эстонской республики 1918–1941 гг. в статье Jänes Z. Peeter I maja ajaloost 1918–1941 // Tallinna Linnamuuseumi toimetised. Tallinn: Tallinna Linnamuuseum, 2019. L. 123–140..

Впоследствии именно мебель, оставшаяся в доме со времён царских визитов, а также отдельные предметы царского гардероба, стали основой экспозиции музея, устроенного по повелению императора Александра I в «старом императорском дворце».

Что же именно открывалось взору посетителей дома-музея? Столы, стулья, кресла, два секретера, зеркала, кровать с балдахином, подушками и покрывалом, «кровать адьютанта», дубовый шкаф, халат и домашние туфли (скорее, башмаки) Петра I. Прежде чем распахнуть двери для посещений, в доме сделали капитальный ремонт, однако императорская мебель реставрирована не была и, судя по записям кастеляна, выглядела ветхой, особенно — тканевая обивка мебели и убранство кровати. Из всей этой обстановки путеводитель по Ревелю Р. Х. Рейтлингера, изданный в 1833 г. на французском языке^[6]6. Как отмечает С. Г. Исаков, этот путеводитель, изданный в Санкт-Петербурге, стал первым путеводителем нового типа, где «как и полагается бедекерам, собран самый разнообразный материал о Ревеле <...>. Сам стиль описания <…> фактографический, без погони за красотами слога, но вместе с тем автор умеет избежать сухости, порою вводит в текст запоминающиеся детали, живые картинки, как бы списанные с реальной жизни». Исаков С. Г. Заметки о путеводителях по Эстонии XIX – начала XX вв. // Путеводитель как семиотический объект. Тарту, 2008. С. 29, 47–48., и его русский аналог 1839 г. уделяют внимание лишь самым интимным, личным предметам в экспозиции, как, очевидно, наиболее ценным: «В малом дворце тщательно сберегают постель Петра Великаго с занавесями, уже обветшалыми, его ночной халат и туфли»^[7]7. Рейтлингер Р. Путеводитель по Ревелю и его окрестностям / Издал с французского с дополнениями и изменениями Н. Р[озанов]. СПб., 1839. С. 124.. Возможность видеть именно эти предметы отмечалась всеми последующими путеводителями по дому Петра, а уже в конце XIX – начале XX в. посетители могли сохранить на память эту «картинку» в виде фотооткрытки. Судя по фотографиям конца XIX – начала XX в., данная часть экспозиции обыгрывала образ хозяина дома, недавно вставшего с постели и, очевидно, отправившегося по делам: ночные башмаки стоят подле кровати, а не в специальной витрине (илл. 2).

О том, как много было у царя в Ревеле дел, и как тесно связан этот город с Петром I, путеводители XIX и XX вв. писали подробно, обычно предваряя рассказ об обстановке «малого дворца». Начало этой традиции было положено уже упомянутым путеводителем 1839 г., который в отличие от своего французского прототипа имел не только пространное предисловие «От издателя», написанное Н. И. Розановым, но также, согласно титульному листу, «дополнения и изменения», которые «в основном касались русской истории, участия русских в жизни Ревеля и здешнего края»^[8]8. «В основу предисловия положена статья Н. И. Розанова “Голос русского из Ревеля”, опубликованная в “Одесском альманахе на 1839 год”». Исаков С. Г. Указ. соч. С. 49.. Уже на первых страницах этого издания Петру I и его роли в судьбе Остзейских провинций уделялось исключительное внимание: «Мудрый преобразователь России любил этот край, находя в нём, как и в соседних Европейских государствах, такое житьё, обращение и такие обычаи, к каким желал приучить свой народ. С тех пор Остзейцы преданы одинаково с нами царствующей в России власти, чтут как и мы память великого преобразователя, понимая, что приобрели они с присоединением к нашему государству. <…> И одного благоговения к вековечной памяти Великаго уже достаточно, чтобы придать интерес всему, что относится до области, которая играла такую важную роль в его исполинских предначертаниях о величии и благе России. Но Ревель имеет ещё и другую занимательность для каждого русского...»^[9]9. Рейтлингер Р. Указ. соч. С. IV..

На страницах этого путеводителя Пётр I сопровождает читателя постоянно, фактически организуя городское пространство через призму своей личности и деяний. Автор вспоминает о Петре Великом каждый раз, когда предоставляется возможность связать с ним те или иные события городской истории, ставшие знаменательными и памятными, либо городские объекты, которые тем или иным образом оказываются связаны с Петром I — будь это постройки и новые достопримечательности, появившиеся в Ревеле по воле монарха (военная гавань, церкви, дворцово-парковый ансамбль), подарки (вклад Петра в Братство Черноголовых), визиты царя к кому-либо из горожан, курьёзы (история с мумией де Круа) и даже портреты (на холсте и из камня) первого Российского императора, которые первыми попадают в поле зрения рассказчика при описании Дома дворянства^[10]10. Напр.: Рейтлингер Р. Указ. соч. С. 28, 40–42, 56–57, 79, 85–86, 91–92, 119–121.. Таким образом, к тому моменту, когда в разделе «Катериненталь» читатель приближается к знакомству с «малым дворцом», он уже имеет довольно подробное представление о Ревеле как городе царя Петра I, где всё напоминает о деяниях первого российского императора.

Сам дом до 1947 г. в путеводителях причислялся к постройкам царя Петра: «Государь, в одно из частых своих посещений, приказал в 1714 году построить наскоро маленький домик, который поныне существует под названием малого дворца»^[11]11. Там же. С. 119.. Далее речь обычно шла о строительстве дворца, и уже в первом путеводителе в этот раздел был включён рассказ о личном участии царя в строительных работах и посвящении Екатерине: «Государь вошёл на подмостки, взял лопатку и сам положил в наружную стену три кирпича, которые и теперь видны, ибо их не заштукатуривают. Петръ Великий подарил дворец Августейшей своей супруге, назвавъ его в честь ея Катериненталем»^[12]12. Там же. С. 120..

На очевидном контрасте — маленький дом для себя, дворец для Екатерины, парк для всех на купленной царём земле — формировался образ Петра как правителя, заботящегося о благе для своих подданных, далёкого от роскоши в личном быту, строителя и создателя прекрасного не только для своей супруги, но и каждого жителя города^[13]13. О покупке земли в путеводителе сообщалось, что царь «желая упрочить для Августейшей своей супруги собственность, которая поставила бы её вне всякой случайности, купил в Эстляндии обширныя плодородныя земли и приписал их к Катериненталю. Они стоили, по нынешней цене, около трёх миллионов пятисот тысяч рублей». Там же. С. 121..

В путеводителе 1900 г., написанном на французском языке, уже и предметы интерьера — от стола до картины, — оказывались сделанными «умелыми руками самого царя, обрабатывавшего и дерево, и металл»^[14]14. Цит. по: Дом-музей Петра I / Сост. Х. Саха. Таллин, 1971. С. 22., а рассказ об экспозиции превращался в живое повествование, которое как реальная сценка из прошлого разворачивалось перед посетителем: «сидя в этом кресле, царь подписывал указы», «вокруг большого стола сиживали министры, генералы в оживлённой беседе», «вот остатки знаменитого сундука, потерянного противником царя в Полтавском бою вместе с войсковой казной, вместе с военной славой»^[15]15. Там же. С. 23..

В период независимой Эстонской республики, особенно в начале 1920-х гг., отношение к имперскому наследию было сложным. Яркий тому пример — судьба монумента Петру I в Таллине. Однако дом Петра одним из первых был взят под охрану государства как культурное и историческое наследие, а уже в 1935 г. была осуществлена реставрация предметов. Тогда же произошли первые за более чем сто лет изменения в экспозиции: из окрестных поместий были привезены портреты правителей династии Романовых, среди них — работы кисти Г. К. Гроота и И. Г. Ведекинда (илл. 3), в вестибюле установлены небольшие пушечки периода Северной войны (илл. 4), из складских помещений большого дворца привезены доломитовые бюсты Петра и Екатерины, выполненные в 1720-х гг. по распоряжению Петра шведским мастером на русской службе — С. Зельтрехом (илл. 5)^[16]16. Jänes Z. Op. cit. L. 132–133.. В дом Петра, рядом с которым находилась резиденция главы государства, приводят в это время почётных гостей — шведского короля, президента Латвии и других, о чём сообщается в прессе.

За 1920–1930-е гг. сохранилось множество любопытных газетных заметок и даже развёрнутых статей на эстонском языке о работе дома-музея, в том числе о курьёзных и необычных происшествиях. Например, о посещении домика родственником Петра из Англии^[17]17. На родстве с царём Петром настаивал посетивший в 1931 г. некий лорд из Англии, утверждая, что его прабабушка была Нарышкиной. См.: Päewaleht, nr. 218, 13. august 1931., об американке, желавшей посидеть в кресле царя (отдельно отмечено, что не разрешили, но когда смотритель отвернулся, всё равно села), о недоверчивых иностранцах, которые, разглядывая туфли Петра, сомневаются в правдивости данных о его росте, об англичанке, выдернувшей перо из подушки Петра на память^[18]18. Там же; Päewaleht, nr. 234, 29. august 1931.. Из этих публикаций следует, что личность Петра вызывает живой интерес, его знают далеко за пределами Эстонии, а экспозиция царского дома не оставляет равнодушным никого, за исключением одного городского гида, который направил финских туристов, подъехавших на омнибусе, «сразу к памятнику Петру, и оттуда к бане Петра. Вместо того, чтобы вернуться назад и познакомить группу с самой интересной достопримечательностью, а именно, Домом Петра, гид произнёс: “идём дальше, потому что в доме Петра ничего особо интересного нет, только пара старых башмаков и деревянная кровать”, — и ушли. Это было что-то новое и впервые сказанное о доме», — резюмировал автор заметки с негодованием^[19]19. Päewaleht, nr. 194, 21. juuli 1936..

Осмелимся предположить, что в 1936 г. разобранный монумент, находящийся за домом, для гида представляет куда больший интерес потому, что судьба этого монумента уже связана с событиями актуальной истории, новыми легендами (центы из ног Петра)^[20]20. См. статью З. Г. Янеса в настоящем сборнике. и устойчивыми ритуалами (потереть бронзовый нос царя).

Судя по тем дополнениям, которые появились в Эстонское время (пушки, портреты Романовых — от Петра I до Екатерины II), экспозиция знакомила теперь не только с приватной и бытовой стороной жизни Петра, как было до того, но предлагала уже взглянуть и на место первого Российского императора в истории династической, военной и имперской, а главное — предлагала принять эту историю как неотделимую часть истории нового государства.

В советское время дом стал филиалом Таллинского городского музея, а после войны экспозиция была дополнена несколькими ценными экспонатами из разрушенного в 1944 г. нарвского дворца (ветровой компас, зеркала, модель фрегата Шлиссельбург, зерцало) и акварельной работой, созданной специально к открытию музея в 1946 г. Эта картина К. Бурмана интересна тем, что предлагала зрителю переместиться в гостиную дома времён Петра и увидеть царя в окружении приближённых за работой: с циркулем и бумагами, за тем самым столом, который можно было сразу же рассмотреть в экспозиции. Интересно и то, что недавно появившуюся в экспозиции модель фрегата из Нарвского дворца Бурман убедительно вписал в таллинский дом времён Петра I (илл. 6).

В 1950–60-х гг., после большого ремонта в музее появляются: кафтан Семёновского полка (илл. 7), копия знаменитой длани Петра, к которой путеводители дают неизменное пояснение: «рука работника », информативные табло о Северной войне, присоединении Эстляндии к России с хронологией визитов царя в Ревель.

Путеводители в это время выходят большими тиражами, на эстонском, русском и даже английском языках. Пётр предстаёт в них как реформатор, угнетатель крестьян (путеводители 1950-х гг.), работник на троне, победитель, дипломат и, наконец, как миротворец, ибо после Северной войны в Эстонии воцарился длительный мир^[21]21. См., напр.: Peeter I maja-muuseumi Tallinnas. Ekskursioonijuht. Домик-музей Петра I-го в Таллине. Путеводитель. Tallinn, 1956. С. 15; Дом-музей Петра I в Таллине. Таллин, 1969. С. 3–5..

В 2003 г., одновременно с новым капитальным ремонтом, обсуждались возможности обновления экспозиции музея, и среди прочего было предложено представить Петра I в полноростном манекене и усадить его за стол напротив такого же, почти настоящего Карла XII, как бы ведущего с царём диалог. Новаторский проект осуществлён не был, но персона шведского короля всё-таки появилась в обновлённой экспозиции на двух полотнах: необычном портрете (илл. 8), где шведский король предстаёт в простом солдатском мундире, без каких-либо королевских регалий и атрибутов, свойственных его парадным портретам, а также в батальной сцене (илл. 9). Эта картина, изображающая Нарвское сражение 1700 г., была написана неизвестным шведским художником, поступила в музей из собрания Братства Черноголовых^[22]22. Путеводители конца XIX — нач. XX в. неизменно упоминают эту картину при описании картинной галереи Братства Черноголовых. Напр.: Путеводитель по Ревелю и его окрестностям. С 4 рис. худ. А. Шпренгеля. Ревель, 1896; Путеводитель по Ревелю и его окрестностям. В память инженера Николая Александровича Хераскова. Ревель, 1915. С. 232. и представляет собой замечательный образец идеологии в искусстве периода Северной войны, когда визуальная и вербальная культура (живопись, гравюра, памятные медали, проповеди, триумфы и т.д.) служили прославлению победителя и принижению, а часто и высмеиванию противника. Что же мы видим на картине? На заднем плане — Нарву и Иван-город, а также пушечные ядра, которые устремляются к крепостям, в центре — множество шведских солдат, окруживших группу русских воинов: из рук их вот-вот упадёт к ногам врага знамя. И, наконец, главное действие, которое по законам живописи того времени происходит в стороне, в нижнем правом (от зрителя) углу: здесь изображены конный шведский всадник — король Карл XII и царь Пётр, стоящий перед ним на коленях.

Художник вводит ещё одну линию повествования, изображая шатры и шведского солдата, заглядывающего в один из них со шпагой наготове. Возможно, солдат ищет царя Петра и не находит его. Так художник, вероятно, намекал на слухи о том, что царь Пётр покинул поле брани, но тут же внимательному зрителю открывался ещё более обескураживающий ответ: царь Пётр не пропал, он молит шведского короля о пощаде!

Картина эта, представленная в экспозиции музея в ряду других символов власти и побед, принадлежащих уже славе русского оружия (например, изображению двуглавого орла, дающего привилегию (илл. 10)^[23]23. Напр., доска с изображением двуглавого орла, «в руках» которого городская панорама с надписью Privilegio. Такие изображения приходили на смену предыдущим символам власти, когда у города менялся правитель (См.: Сморжевских- Смирнова М. Ингерманландия, Эстляндия и Лифляндия в церковном панегирике Петровской эпохи. Таллин, 2013. С. 195–196). Надпись «Privilegio» указывает на то, что подобное изображение могло подтверждать привилегии, которые новая власть сохраняла (а иногда и даровала) местным жителям, либо городским гильдиям., либо копию сер. XVIII в. с картины Я. Амикони «Триумф Петра I», позволяет проводить интересные сопоставления и рассказывать посетителям о военных пиар-технологиях, в которых по части многообразия и остроумия Пётр I ничуть не уступал Карлу XII.

Сегодня в экспозиции можно видеть не только замечательно сохранившиеся портреты царственных потомков Петра I, привезённые в музей в 1935 и в начале 2000-х гг., но также портрет деда Петра — царя Михаила Фёдоровича (илл. 11). Он был написан неизвестным художником из посольства Адама Олеария в Москву и подарен в 1639 г. Лоренцом фон Акеном и Эвертом Каалем Братству Черноголовых в Ревеле. Не вызывает сомнений, что Пётр I видел этот портрет уже во время своего первого визита в город в декабре 1711 г., поскольку в тот раз бывал у Черноголовых дважды^[24]24. Подробней об этом визите: Погосян Е., Сморжевских-Смирнова М. Православный Ревель Петра I. Таллин, 2019. С. 85–87.. Позднее копию с этого портрета царь заказал у ревельского художника И. Г. Ведекинда, начинавшего свою карьеру в качестве портретиста шведского короля Карла XII. Пётр пригласил Ведекинда на русскую службу, и в числе прочего, заказал ему копию с этого портрета.

Копия, законченная Ведекиндом в 1728 г., находится сегодня в Третьяковской галерее Москвы^[25]25. Левин М., Мурре А. Портреты русских правителей из художественных собраний Эстонии. Выставка в Кадриоргском художественном музее. 20 октября 2006 – 27 мая 2007. Таллин, 2006. С. 184.. Оригинал неизвестного мастера, экспонирующийся в таллинском Доме Петра, является предметом гордости небольшого музея и, вместе с тем, позволяет говорить о Петре как о царе, которого Ревель встречал не только триумфальными арками, но и удивительным образом попавшим сюда и прекрасно сохранившимся портретом деда царя — основателя династии Романовых, который стал как бы знаком, или залогом того, что город будет однажды Романовым принадлежать.

Сегодня в нашем музее каждому посетителю, независимо от того, из какой он страны, и насколько осведомлён в вопросах истории, предлагается взглянуть на царя Петра с разных сторон (илл. 12). Особенно подробно, с пояснительными текстами и 10-минутным фильмом об истории музея, — в полностью обновлённой экспозиции подвала, где во времена Петра хранили пиво и вино. Но, как показывает практика, у каждого посетителя, и особенно гидов (экскурсиям которых нужно посвятить отдельную публикацию) Пётр Алексеевич всегда свой, не похожий ни на одного другого.