Иконы и иконостасы Петровского времени, так же как церковная проповедь и церковная служба (служба Полтавской победе Феофилакта Лопатинского, служба на Ништадский мир Гавриила Бужинского), являются неотъемлемой частью официальной панегирической культуры своей эпохи. О панегирическом характере иконы или иконостаса обычно свидетельствует включенная в них государственная символика – в первую очередь герб – и (или) надписи, которые указывают на связь с тем или иным политическим событием. К кругу «гербовых» икон Петровского периода следует отнести «Богоматерь Азовскую» (1696)^[1]1. Анализ панегирического компонента этой иконы дан в статье: Погосян Е., Сморжевских-Смирнова М. «Я Деву в солнце зрю стоящу...» (апокалиптический сюжет и формы исторической рефлексии: 1695–1742 гг.) // История и историософия в литературном преломлении. Studia russica Helsingiensia et Tartuensia. Тарту, 2002. С. 9–36., «Богоматерь Ильинскую-Черниговскую» (1696), икону из Ревеля «Литургия Господня» (1711)^[2]2. Об историческом контексте создания этой иконы и ее панегирической топике подробно в статьях: Погосян Е., Сморжевских-Смирнова М. «Яко Аз на раны готов»: Петр I на иконе Таллинского Никольского храма // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. Новая серия. Т. VII. Тарту, 2009. С. 11–37; Pogosjan J., Smorzhevskihh-Smirnova M. Peter I’s Icon from the St Nicholas Church in Tallinn: Iconography and Ideology //Kunstiteaduslikke Uurimusi = Studies on art and architecture = Studien für Kunstwissenschaft. 20 (1–2). Tallinn, 2011. Р. 191–211.. Примерами гербового иконостаса являются произведения Ивана Петровича Зарудного. На иконостасе, созданном им для Преображенской церкви Ревеля в 1717–1719 годах, в центре композиции помещен российский двуглавый орел, по размерам соотносимый с самыми крупными иконами, в нее включенными. Непосредственно связан с официальной культурой Петровского времени и второй из двух уцелевших иконостасов Ивана Зарудного, созданный для Петропавловского собора в Петербурге^[3]3. Мозговая Е.Б. Иконостас // Иконостас Петропавловского собора. Государственный музей истории Санкт-Петербурга. СПб., 2003. С. 8–32.. Элементом, который прямо указывает здесь на панегирический характер, является «мотив митры, объединенной с царской короной»^[4]4. Мозговая Е.Б. Творчество Зарудного. Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. Л., 1977. С. 93. (На правах рукописи.). Гербовые иконы и иконостасы, где объединены традиционная иконография и государственная символика, можно соотнести с панегирической проповедью. В проповеди за первой частью, которая разъясняет религиозный и дидактический смысл того или иного события священной истории (праздника), обычно следует панегирическая часть, где это событие соотнесено с явлениями политического быта (военной победой, рождением наследника престола и проч.).

В настоящей статье речь пойдет о панегирической составляющей иконостаса из Преображенской церкви в Ревеле. Поскольку этот иконостас Зарудного недостаточно хорошо известен и искусствоведам, и историкам культуры, то, прежде чем обратиться к интересующей нас проблеме, остановимся коротко на самом иконостасе.

Иконостас был построен для средневековой церкви XIV века, которая в разные эпохи принадлежала разным конфессиям. Исходно здание принадлежало ордену цистерцианских монахинь. В XVI веке с приходом в Эстонию реформации храм стал лютеранским, и во время Северной войны здесь располагалась гарнизонная шведская церковь^[5]5. Тизик Карп, священник. История ревельского Преображенского собора. Историко-статистическое описание. Ревель, 1896. С. 7, 14, 19; Johansen P. Püha Ventsel ja Tallinna Mihkli kloostri asutamine. Tallinn: Vana Tallinn. I. Tallinn, 1936. P. 11.. В 1710 году Ревель был взят войсками Петра I, а в 1716 году по требованию губернатора Эстляндии А.Д. Меншикова храм был переосвящен в православный и стал главной церковью теперь уже русского гарнизона в городе. 19 февраля 1716 года здесь состоялось первое православное богослужение. Дата была выбрана, конечно же, неслучайно: освящение церкви было назначено на первое воскресенье Великого поста, Неделю торжества православия. Этот праздник, установленный в честь победы над иконоборческой ересью, по мнению губернатора, как нельзя лучше подходил для переосвящения лютеранского храма в православный. Тогда же в храме была установлена главная святыня Эстляндского гарнизонного полка – икона св. Феодора Стратилата. По этой иконе вплоть до 1731 года в документах Псковской епархии храм называется церковью св. Феодора в Ревеле. Новое освящение церкви, уже как Преображенской, состоялось 12 ноября 1732 года^[6]6. Тизик Карп, священник. Указ. соч. С. 24–28, 65. Е.Б. Мозговая неверно указывает, что переосвящение церкви состоялось 4 августа 1716 года. – Мозговая Е.Б. Творчество Зарудного… С. 88. Мозговая не называет источника своих сведений. Такая же дата находится в путеводителе по Ревелю, изданном в Петербурге в 1839 году. – Manuel-Guide de Reval et des envrons. СПб., 1839. С. 47.. К этому времени в церкви уже был установлен специально для нее построенный иконостас, который находится здесь и сегодня. Впервые серьезные работы по «исправлению» иконостаса были проведены в 1828–1829 годах. Подрядчики обязались разобрать иконостас, позолотить и исправить его. Мастера «для исправления ветхих образов» в Ревеле не оказалось, и к работам был привлечен крепостной художник Алексей Королёв, который в 1829 году переписал несколько икон^[7]7. В Преображенском приделе Алексеем Королёвым были переписаны: архангелы на боковых вратах, две маленькие иконки Царских врат, составляющие «Благовещение», и маленькая икона над ними, которую Тизик называет «Царь славы Иисус Христос». В Петропавловском приделе художник переписал архангела Уриила и маленькую икону над Царскими вратами «Царь славы Бог Отец». Тизик Карп, священник. Указ. соч. С. 79–83.. В 1961 году работы по консервации иконостаса вели сотрудники Научно-реставрационного центра имени академика И.Э. Грабаря, а в 1965–1967 годах здесь работали болгарские специалисты под руководством А. Михайлова. В 1991–2007 годах Х. Верномазинг реставрировала 21 икону, и последний по времени этап реставрационных работ в Преображенской церкви завершился в 2010 году^[8]8. Тизик Карп, священник. Указ. соч. С. 29, 35, 39; Lillepruun M. Tallinna Issanda Muutmise Peakirik: eksterjöör ja interjöör (Eesti Kunstiakadeemia, Kunstikultuuri teaduskond, Muinsuskaitse ja restaureerimise osakond). Tallinn, 2010. P. 77–78, 84. (На правах рукописи.).

Первое описание иконостаса составил в 1896 году Карп Тизик, священник ревельской Преображенской церкви. Он писал: «Этот превосходный иконостас очевидно сделан под влиянием итальянского вкуса, когда оный начал от вычур приходить уже в упадок. Судя по правописанию надписей и форме букв, можно полагать, что художником иконостаса был Австрийский славянин и, притом православный, вероятно чех»^[9]9. Тизик Карп, священник. Указ. соч. С. 77.. В 1954 году И.Э. Грабарь, на основании архивных документов, установил, что автором иконостаса был не австрийский чех, а малороссийский уроженец Иван Петрович Зарудный^[10]10. Грабарь И.Э. И.П. Зарудный и московская архитектура первой четверти XVIII века // Русская архитектура первой половины XVIII века. Исследования и материалы / Под ред. И.Э. Грабаря. М., 1954. С. 56–60. Дополнительные архивные материалы по истории создания иконостаса были собраны и опубликованы в кандидатской диссертации Е.Б. Мозговой – Мозговая Е.Б. Творчество Зарудного… С. 87–96. Иконостасу также посвящены две работы Евгения Кальюнди – Kaljundi J. Tallina Issandamuutmise Peakiriku ikonostaas. Ajalooline ülevaade. Tallinn, 2000; Kaljundi J. Tallina Issandamuutmise Peakiriku ikonostaas // Eesti kunsti ajalugu 2. 1520–1770. Eesti kunstiakadeemia. Tallinn, 2005. С. 434–439. В 2011 году был напечатан небольшой буклет «Иконостас таллинского Преображенского собора», который дает краткие сведения об истории иконостаса и его составе – [Simson Sirje]. Tallinna Issanda Muutmuse peakiriku ikonostaas. Б. м, б. г.. Характеризуя стиль мастера, Грабарь писал: «В построении таллинского иконостаса он исходил из тех сложных декоративных композиций, которые, будучи завезены из католической Польши на Украину, шли вразрез с традициями православных иконостасов Руси. По существу они воспроизводили в дереве формы тяжелых декоративных штофов»^[11]11. Грабарь И.Э. Указ. соч. С. 58..

К началу работы над ревельским иконостасом Иван Зарудный уже зарекомендовал себя как яркий архитектор. Под наблюдением Зарудного были выполнены восемь иконостасов: храма апостола Андрея на Котлине острове (1715–1717, не сохр.), Преображенской церкви в Ревеле (1717–1719), церквей архангела Гавриила (1720–1721, не сохр.) и Двенадцати апостолов (1721–1723, не сохр.) в Москве, церкви св. Пантелеимона в Ораниенбауме во дворце Меншикова (1720–1721, не сохр.), Петропавловского собора (1722–1727) и церкви Исаакия Далматского (1724–1727, не сохр.) в Санкт-Петербурге.

В дошедших до нас документах нет точных сведений о том, был ли Иван Зарудный выбран по прямому указанию Петра или же назначение этого мастера стало личной инициативой Меншикова. Известно, однако, что в августе 1717 года, когда царь еще находился в заграничном путешествии (Петр покинул Петербург в январе и вернулся только осенью), Зарудный получил от А.Д. Меншикова письмо, которое гласило: «…при сем прилагаю меру иконостасу, которой надлежит сделать во святую церковь в Ревеле стоящую, против которой извольте учинить надлежащий априс и к нам немедленно прислать»^[12]12. Мозговая Е.Б. Творчество Зарудного… С. 88.. В обсуждении проекта принимал участие по возвращении из-за границы и сам царь. Зарудный подготовил несколько рисунков иконостаса, которые, как он пишет в одном из писем, сам «Его Царскому Величеству объявлял и докладывал и <…> Государь повелел едину во всю церковь зделать и с катедрою», то есть с кафедрой для проповедника^[13]13. Мозговая Е.Б. Творчество Зарудного… С. 89.. Именно эти пожелания царя во многом определили уникальную форму иконостаса. В апреле 1718 года Зарудный нанял для работы над иконостасом иконописцев, живописцев, золотарей, резчиков и столяров^[14]14. Сохранился список мастеров, которых Зарудный отобрал для работы над иконостасом (ХГУ. ЦНБ. 142/с. 1718. № 757. Л. 10 об.). В списке указаны только 47 мастеров, то есть семь мастеров в него не попало. Данные впервые опубликованы в монографии Мозговой (Мозговая Е.Б. Творчество Зарудного… Вторая пагинация. С. 88–120): Андреев Гаврил – столяр, Андреев Фёдор – золотарь, Артемьев Фёдор – иконописец, Афанасьев Степан – резчик, Бодягин Сергей Фомич – иконописец, Брызгалов Андрей – иконописец, Васильев Сергей – резчик, Гаврилов Иван – столяр, Гомнадский (Гомановский) Артемий – живописец, Жеребцов Пётр – живописец, Зайприев Фёдор – золотарь, Иванов Прохор – иконописец, ученик Андрея Меркурьева, Иванов Трифон – столяр, Квашнин Андрей – иконописец, Колесо Иван Васильевич – иконописец, Коповиев Василий – золотарь, Леонов Андрей – иконописец, Лисицин Фёдор Андреевич – золотарь, Логинов Дмитрий – иконописец, Логинов Юрий Дмитриевич – иконописец, сын Логинова Дмитрия, Манорыгин Андрей – иконописец, Мануйлов Андрей – иконописец, Меркурьев (Меркульев) Андрей – иконописец, Меркурьев (Меркульев) Яков – иконописец, Нарыков Степан – живописец, Нестеров (Несторов) Андрей – иконописец, Обросимов Иван – иконописец, Овсов Андрей Григорьевич – иконописец, Одольский Григорий Николаевич – живописец, Попов Савва – иконописец, Попов Юрий – иконописец, Рефусицкий Иван Петрович – живописец, Рожнов Фёдор Никитич – иконописец, Рудоклазов Иван – иконописец, Селезнёв Михаил – резчик, Скворцов Дмитрий Леонтьевич – иконописец, Смирной Яков – резчик, Соловьев Евдоким – золотарь, Соломонов Николай – иконописец, Фёдоров Остафей – иконописец, Федотов Иван – золотарь, Чернявский Иван Васильевич – живописец и столяр, Чистяков Андрей – золотарь, Чистяков Иван – золотарь, Шумилин Иван – резчик.. В декабре 1719 года весь иконостас был завершен, всего через полтора года после начала работ^[15]15. Мозговая Е.Б. Творчество Зарудного… С. 90..

Иконостас Зарудного спроектирован так, что строгие прямоугольные формы представлены здесь только в местном ряду; чем выше устремляется взгляд смотрящего, тем больше замысловатых форм ему открывается: овалы, закругленные ромбы и сглаженные в углах трапеции, ступенчатые арки и необычные навершия. Золоченые колонны, арки, а также панели, расположенные под местным и над праздничным рядами, покрыты плоской резьбой и надписями. Все 33 иконы, разного размера и формы, помещены в резные рамы. При всей декоративности, однако, иконостас, как всякая барочная композиция, ориентирован не только на непосредственное зрительное восприятие, но также и на внимательное «прочтение» всех элементов. Иконостас Зарудного построен для двухнефной церкви, в которой каждый неф стал отдельным приделом: северный был теперь посвящен св. апостолам Петру и Павлу, а южный – Преображению Господню. Иконостас состоит из совершенно симметричных и равноценных половин, с одинаковыми по размеру и форме Царскими вратами. Такое устройство церкви и иконостаса создает ощущение, что точка соединения двух приделов и двух иконостасов (центр симметрии) является центром всего иконостаса. Таким образом, здесь совмещены два принципа построения композиции. С одной стороны, видим традиционную композицию иконостаса, где центром являются Царские врата. С другой стороны, в точке соединения двух половин иконостаса возникает дополнительный центр. Каждый из композиционных центров по-своему организует значение иконостаса в целом и определяет разные его «прочтения».

Сюжеты, представленные на Царских вратах иконостаса Зарудного, не являются традиционными: в Преображенском приделе изображена ветхозаветная скиния, а в Петропавловском – храм Премудрости царя Соломона. И скиния, и храм Премудрости – это прообразы Евхаристии. Врата, таким образом, не закрывают от зрителя то, что обычно в православном храме помещено за алтарной преградой, а, напротив, открывают. Отсутствие преграды особенно наглядно представлено на вратах Преображенского придела: здесь завеса скинии отдернута, и молящиеся в храме видят святая святых постоянно, а не только в момент, предписанный ритуалом. Кроме того, прорези в резьбе Царских врат «открывают» алтарь для зрителя не только символически, но и реально (сейчас эти прорези завешены красным сукном).

На боковых вратах обоих приделов изображены архангелы Михаил и Уриил. Головы, руки и ступни архангелов, а также вепрь и зверь, которых попирает Михаил, написаны красками, а доспехи и фон выполнены в технике плоской резьбы. Архангелы на вратах жертвенника в обоих приделах имеют на нимбах надпись «Кто яко Бог» – так переводится с древнееврейского имя Михаил. Появление архангела Михаила в иконостасе не является случайным. Во-первых, храм исходно был посвящен именно ему. Во-вторых, Ревель был взят русскими войсками 29 сентября. Именно на 29 сентября по лютеранскому календарю приходился праздник архангела Михаила и, соответственно, храмовый праздник бывшей церкви шведского гарнизона, для которой строился иконостас^[16]16. Такого рода «риторические» перестановки довольно часто встречаются в официальной культуре Петровской эпохи, назовем хотя бы праздник Сампсона Странноприимца, который пришелся на день Полтавской победы, и был переосмыслен как день Самсона судии Израильского, значительно более соответствовавшего викториальной тематике. В результате такой перестановки сюжет «Самсон, раздирающий пасть льву» получил широкое распространение.. Такое важное календарное совпадение не могло пройти незамеченным для царя и его приближенных. Так, на памятной медали, посвященной взятию Ревеля^[17]17. Дьяков М.Е. Медали Российской Империи. Ч. I. 1672–1725 годы. М., 2004. 37.6 R1., изображен архангел Михаил, который держит в руке «городскую» корону, как бы протягивая ее завоевателю. Архангел легко узнаваем: он одет в кирасу, держит в руке меч и парит над городом, раскинув крылья. Благодаря этому календарному контексту становится понятным, почему именно данный лютеранский храм был превращен в православную церковь: это был важный символический жест, подчеркивающий тот факт, что шведы потеряли не только город, но и лишились покровительства св. Михаила. Православные праздники, посвященные архангелу Михаилу, приходятся на 6 сентября (чудо в Хонех) и 8 ноября (Собор архангела Михаила) и не имеют никакого отношения к дате взятия города. То есть связь капитуляции Ревеля и даты 29 сентября не в том, что православная армия получила поддержку святого, праздник которого связан с событием (такая логика традиционно лежала в осмыслении той или иной победы), но скорее в том, что «лютеранский» архангел не защитил шведский гарнизон: их праздник не случился, их календарь испорчен, их вера ошибочна. Иконостас, следовательно, обращен не только к православному прихожанину, который придет в этот храм, но также к лютеранину, который из храма изгнан, но который должен быть обращен и сюда возвращен.

Традиционно архангела Михаила изображают попирающим дьявола^[18]18. Как указывает Димитрий Ростовский, Михаил должен быть изображен «топчущу ногама Люцифера, левицею держащ ветвь финичную зеленую, десницею же копие». – Ростовский Димитрий. Книги житий святых. Март, апрель, май. Киев, 1700. С. 179 – 179 об.. Дьявол под ногами Михаила представлен на иконостасе в двух обличиях, и здесь создатели иконостаса следуют цитате из псалма (Пс. 79: 14–15), которая была использована ранее в Службе на Полтавскую победу: «…не дал еси вепрю от дубравы озобати, и уединенному дивому поясти винограда <…> егоже насади десница Твоя»^[19]19. Служба благодарственная <…> о великой Богом дарованной победе над свейским королем Каролом <…> под Полтавою. М., 1709. Н/н.. В Службе эти два зверя представляют Карла XII (дивый, или дикий, зверь – лев) и Мазепу (вепрь). В иконостасе, который создавался почти через десять лет после Полтавы для лютеранского города Ревеля, измена Мазепы, конечно же, не была актуальной темой. Вепрь, по всей видимости, имеет здесь другое значение. В Папской булле Exsurge Domine (15 июня 1520 года), отправленной Мартину Лютеру в ответ на его знаменитые 95 тезисов, Лютер сравнивается именно с тем вепрем из 79-го псалма, который разоряет виноградник Господа^[20]20. Hillerbrand Hans. J. ed. The Reformation in its own Words. London: SCM Press Ltd., 1964. P. 80..

На то, что дьявол в Ревеле должен быть побежден в двух ипостасях, не только в ипостаси Карла XII, но и Лютера, указывает фигура второго архангела, который изображен на дьяконских вратах обоих приделов, – Уриила (имя архангела указано в надписи, помещенной над его головой). На иконостасе в обоих приделах Уриил изображен с тонким острым мечом в правой руке и огнем – в левой. Согласно толкованию Димитрия Ростовского, «Уриил сияние сый огня Божественнаго, просветитель есть потемненных»^[21]21. Ростовский Димитрий. Указ. соч. С. 176 об.. «Потемненные», которых надлежит просветить, в контексте риторики иконостаса должны быть поняты как лютеранское население завоеванного города. Иконостас, таким образом, оказывается формой триумфа, восхвалением Всевышнего за данную православным победу и в то же время формой антилютеранской полемики. Это отражено и в том, как представлены зверь и вепрь под ногами Михаила. На вратах Петропавловского придела, который больше связан с самим монархом, архангел Михаил попирает дикого зверя^[22]22. Каким исходно был этот зверь, мы не знаем: оба зверя, как было указано выше, переписаны вместе с архангелами Алексеем Королёвым в 1829 году. И если очертания вепря дают точное представление о том, каким он был исходно, то в случае со вторым зверем не все так ясно: сейчас это черный пес, голова которого неестественно повернута и имеет странную форму, вполне вероятно, что он выглядел совсем иначе. (Швецию или Карла XII) и держит, как на медали на взятие Ревеля, в поднятой правой руке корону (отчетливо видно, что это императорская корона), а в левой, опущенной, – финиковую ветвь, знак уже состоявшейся победы. В Преображенском приделе Михаил огненным мечом еще только поражает вепря – лютеранскую «ересь».

Обратимся теперь к иконам и тому, как они расположены в иконостасе. Иконы для Преображенской церкви писала большая группа мастеров. Из них только три иконописца оставили подписи на своих произведениях. Андрей Меркульев Поспелов подписал икону «Преображение» из праздничного ряда (это единственная подписанная икона автора). Подпись Ивана Чернявского стоит на пяти иконах: «Преображении» местного ряда, а также четырех иконах страстного ряда («Се, человек», «Биение перед Каиафою», «Бичевание Христа» и «Несение креста»). Подпись Андрея Квашнина Нестерова находится под иконами «Гостеприимство Авраама», «Моление о чаше» и «Биение тростию по голове»^[23]23. Мозговая Е.Б. Творчество И.П. Зарудного… Вторая пагинация. С. 48, 150..

Состав икон в иконостасе Зарудного нетрадиционен, но имеет свою довольно простую логику. В местном ряду в обоих приделах, по сторонам Царских врат, мы видим изображения Спасителя и Богоматери, а также изображения, связанные с посвящением каждого из приделов. В северном Петропавловском приделе помещены: Богоматерь с предстоящими Самсоном Странноприимцем и Исаакием Далматским слева от врат, и Христос с предстоящими Петром и Павлом – справа. И посвящение придела, и святые, тут помещенные, связывают его с царем Петром I: Исаакий Далматский знаменует день рождения царя, апостолы Петр и Павел – царское тезоименитство, а Самсон – главную победу Петра I, Полтаву, которая пришлась на день памяти этого святого (27 июня). В южном Преображенском приделе слева от врат помещена Богоматерь с предстоящими Захарией и Елизаветой, а справа – Преображение. Здесь икона Преображения, на которой есть фигура Спасителя, является и храмовой иконой. Елизавета указывает на дочь царя, царевну Елизавету Петровну. Между двумя приделами под кафедрой помещена икона св. Екатерины, тезоименитой святой царицы Екатерины Алексеевны. То есть местный ряд в целом связан с царской семьей: здесь представлены тезоименитые святые царя, царицы, наследника престола Петра Петровича и царевны Елизаветы. Отсутствует в местном ряду только святая покровительница царевны Анны Петровны св. пророчица Анна. По логике построения местного ряда, икона Преображения в южном приделе должна была быть написана также с предстоящими, а именно со св. Симеоном и пророчицей Анной. На то, что «Преображение» как будто выпадает из местного ряда, указывают масштаб фигур (Христос в «Преображении» значительно меньше) и композиция иконы в целом. Кроме того, если остальные иконы местного ряда не подписаны, то на «Преображении» читается «писал Иван Чернявский». Когда и почему логика построения местного ряда была нарушена, нам неизвестно. Дальнейшие разыскания, возможно, смогут разъяснить эту загадку.

Сразу над местным рядом в иконостасе Зарудного расположен ряд круглых и овальных икон, составляющих праздничный ряд. Это восемь икон, по четыре иконы в каждом приделе. Расположение их в иконостасе, каким мы видим его сегодня, не следует последовательности евангельских событий. Так, в Петропавловском приделе помещены (слева направо): «Гостеприимство Авраама» (Тизик называет эту икону «Троица»), «Богоявление», «Рождество», «Введение во храм Пресвятой Богородицы». В Преображенском приделе, соответственно: «Сретение», «Сошествие Святого Духа», «Преображение» и «Успение» («Богоматерь Успенская», по Тизику). Карп Тизик, составивший описание иконостаса в 1896 году, указывает на хронологический порядок икон (в последовательности евангельских событий), что подтверждается и фотографией, которую он поместил в своей книге^[24]24. Тизик Карп, священник. Указ. соч. С. 76, 80–81, 83.. Неизвестно, когда и почему иконы этого ряда были переставлены. Если порядок праздников, указанный Тизиком, был исходным, то праздничный ряд может быть иллюстрацией того, что два придела здесь сливаются в один иконостас.

Над праздничным рядом помещены четыре ромбовидные иконы с изображениями апостолов (по две в каждом из приделов)^[25]25. И.Л. Бусева-Давыдова в статье, посвященной иконостасу Петропавловского собора в Петербурге, коротко охарактеризовала ревельский иконостас со ссылкой на книгу Тизика и отметила, что здесь «апостольский деисусный чин как бы разделен на две части: каждая группа из шести апостолов имеет в центре изображение Христа во Славе» (БусеваДавыдова И.Л. Иконостас Петропавловского собора в Петербурге (опыт истолкования иконографической программы) // Искусствознание. 2/99. М., 1999. С. 515). И хотя икона, которую Тизик называет «Христос во Славе» имеется только в Преображенском приделе (в Петропавловском приделе, как уже было указано, по расположению ей соответствует икона «Господь Саваоф»), и помещена она на Царских вратах, то есть значительно ниже апостолов, здесь действительно можно видеть редуцированный вариант апостольского деисусного чина.. Чуть выше в каждом из приделов над Царскими вратами расположена большая икона: в Петропавловском приделе – это «Распятие», в Преображенском – «Снятие с креста». Еще выше – четыре крестообразные и четыре круглые иконы в картушах, расположенные уже над основным полем иконостаса. Венчает каждый из приделов еще одна икона: «Жены-мироносицы у гроба Господня» в Петропавловском приделе и «Вознесение» – в Преображенском.

Крестообразные и круглые иконы составляют самостоятельный страстной ряд. В Петропавловском приделе (слева направо) помещены: «Предание Пилатом на распятие», «Се, человек»^[26]26. В списке Тизика, однако, не указана икона «Се, человек», а вместо нее названа «Заушение и заплевывание». Ошибка Тизика может быть объяснена плохим состоянием икон страстного ряда в конце XIX века. Стефан Яворский в проповеди на Новый 1703 год именно так называет представленную на иконе евангельскую сцену: «Весь в ранах, весь в крови, голова в тернии, ризы кровию обагряны, <…> се человек!» – Яворский Стефан. Проповеди блаженной памяти Стефана Яворского, преосвященного митрополита Рязанского и Муромского, бывшего местоблюстителя престола патриаршего. M., 1804. Ч. І. С. 162., «Биение тростию по голове» и «Бичевание». В Преображенском приделе: «Тайная вечеря», «Моление о чаше», «Биение перед Каиафою» и «Несение креста». Современное расположение икон страстного ряда полностью соответствует описанию Тизика^[27]27. Тизик Карп, священник. Указ. соч. С. 81, 84..

Особый интерес представляют собой иконы, которые венчают два придела храма – «Жены-мироносицы у гроба Господня» и «Вознесение Господне», выполненные в форме шатра-скинии (что подчеркнуто оформлением рамы). В обоих случаях на иконах отсутствует изображение Христа. Но если в первом случае это соответствует традиции, то для русской иконографии «Вознесения» отсутствие Спасителя невозможно. Тема невидимого человеческому взгляду Спасителя продолжается и в крестах, помещенных над каждым навершием: это не распятия, появившиеся на русских иконостасах XVII века, а именно кресты, на которых нет Спасителя.

Как мы видели, Царские и боковые врата должны быть прочитаны по отдельности, они соотнесены (ветхозаветная скиния – новозаветная скиния; попрание вепря Лютера – попрание зверя Карла), но при этом совершенно самостоятельны. В местном, праздничном и страстном рядах иконостаса приделы не разделены, отдельные ряды этих приделов сливаются в одно целое (все праздники, все страсти, все святые покровители царской семьи). Четыре орла на круглых рамах страстного ряда соотнесены с двуглавым российским орлом, расположенным в точке соединения приделов, и еще раз подчеркивают единство иконостаса.

Между двух приделов, под Российским гербом, Зарудный поместил кафедру для проповедника. Как мы видели, это был результат прямого указания Петра. Такое расположение кафедры дает проповеди место, ей не характерное в составе православного богослужения. Сень кафедры украшена изображением голубя с надписью «Дух Свят». Голубь окружен словами из 67-го псалма «Господь даст глагол благовествующым» (Пс. 67: 12) и сам является иллюстрацией одного из соседних стихов того же псалма: «Криле голубине посребрене, и междорамия ея в блещании злата» (Пс. 67: 14–15). Голубь, изображенный на позолоченном поле иконостаса, действительно выглядит «в блещании злата». Такое оформление определенно указывает на боговдохновенный характер проповеди, которая должна прозвучать с этой кафедры.

Остановимся теперь более подробно на одной из важных панегирических тем иконостаса – теме царя-архиерея. Царские врата южного придела, посвященного Преображению, представляют собой, как уже было отмечено выше, ветхозаветную скинию. Они имеют форму ротонды, внутри которой зритель видит отдернутую завесу и трапезу, а на ней предметы, которые должны находиться в скинии: хлеба предложения, семисвечник, кадильницу, стамну с манной, жезл Аарона, кивот завета и скрижали Моисея. На то, что перед нами ветхозаветная скиния, указывают и надписи, взятые из Послания апостола Павла к евреям (Евр. 9: 1–4): «Имеяше убо первая скиния оправдания Службы», «скиния бо сооружена бысть первая, в нейже светилник и трапеза и предложение хлебов, яже глаголется святая», «по вторей же завесе скиния», «злату имущи кадилницу и ковчег завета окован всюду златом, в немже стамна злата имущая манну, и жезл Ааронов прозябший, и скрижали завета». Цитаты из послания расположены так, что читать их следует по особой схеме: первая цитата находится над скинией, на капители ротонды, вторая – в самом низу композиции, следующая цитата – снова сверху, но уже под капителью, и потом снова внизу на трапезе. Последний стих, в котором дан перечень священных предметов, находящихся в скинии, рассыпан на небольшие отрывки и использован в качестве надписей на этих предметах. То есть глаз зрителя движется от внешней части композиции в центр, а именно в ту часть, которая должна быть за завесой, в святая святых. Эта проницаемость Царских врат подчеркнута как тем, что завеса, которая должна закрывать святая святых, отдернута, так и тем, что зритель, как уже указывалось выше, действительно видит через прорези царских врат алтарное пространство.

Внутри скинии между боковых колонн расположены изображения четырех евангелистов, правда, скульптурные. На третьей и пятой колоннах ротонды находятся две небольшие фигурные рамы, соотносимые по размеру с книгами евангелистов, как если бы это были изображения, украшающие интерьер скинии. В этих рамах помещены живописные изображения Богоматери и архангела Гавриила, которые составляют традиционное же для Царских врат «Благовещение». Отметим подчеркнутый «анахронизм» Царских врат, где в скинии оказываются не ветхозаветные священники, а евангелисты, и наряду со священными предметами, которые должны здесь храниться, помещены изображения Богоматери и архангела.

Представление о проницаемости скинии – но скинии новозаветной – восходит к тому же Посланию к евреям: «Имуще убо дерзновение, братие, входити во святая кровию Иисус Христовою, путем новым и живым, егоже обновил есть нам завесою, сиречь плотию Своею, и Иереа велика над домом Божиим» (Евр. 10: 19–21). То есть скиния есть врата (и потому в иконостасе она помещена на вратах). Старая скиния – врата непроходимые. Новая скиния – это сам Христос. И на вратах это также получило воплощение. Над ними помещено изображение потира с опущенным в него хлебом, который окружен терновым венцом и от которого исходит сияние славы. Этот потир подписан «Святая святых». (Именно эти слова были исключены из цитаты, использованной для надписи на вратах: «По вторей же завесе скиния глаголемая Святая святых».)

В Послании к евреям Христос является как Великий Иерей. В композиции Царских врат дано поясное изображение Иисуса Христа как Царя Царей и Великого Иерея: он облачен в пурпурный далматик, императорскую корону, в левой руке у него жезл, а слева, немного позади на облаке, – царская держава. На груди – панагия, знак архиерейского достоинства. По сторонам этой иконы помещены слова «Се Царь твой Свят», а выше – композиция из двух венцов, архиерейского и царского, с державой над ними и подписью: «Царство Священство Царство». Важность темы Священства для иконостаса подчеркнута и тем, что в его резьбе неоднократно повторена монограмма «IXI» (Иисус Христос Иерей).

Царские врата второго – Петропавловского – придела представляют собой храм, Премудрости царя Соломона и, одновременно, первый Иерусалимский храм, им построенный. На храм Премудрости указывает надпись на ротонде: «Премудрость созда себе дом и утверди столпов седмь» (Притч. 9: 1). Как и в Преображенском приделе, под куполом ротонды на карнизе помещена маленькая поясная икона – здесь это «Господь Саваоф»: Бог Отец изображен в облаках с треугольным нимбом и простертыми в благословении руками. Она, как и «Царь Царей» в Преображенском приделе, написана красками и как будто вправлена в золотую резьбу Царских врат. По сторонам иконы также помещена надпись: «Се Царь твой Свят». Между колоннами, которые представляют здесь семь столпов храма Премудрости, помещены шесть фигур: это святители Василий Великий, Иоанн Златоуст и Григорий Богослов, создатели литургии, апостолы Петр и Павел, которым посвящен этот придел, и с ними царь Константин, то есть устроители земной церкви. Под ротондой расположена трапеза, по краю которой идет надпись: «Закла своя жертвенная и раствори в чаше вино» (Притч. 9: 2). «Жертвенная» представлены в виде тельца и овна на блюде, а растворенное вино – потиром с надписями «вино» и «пиите». Справа находится блюдо с тремя хлебами и словами «мой ядите хлеб». Эти предметы отсылают зрителя к продолжению той цитаты, которая помещена по краю стола: «Приидите, ядите Мой хлеб и пийте вино, еже растворих вам: оставите безумие и живи будете, да во веки воцаритеся» (Притч. 9: 4–6). Эта трапеза, как мы видим, прямо указывает на Евхаристию, а не проговоренный конец цитаты («воцаритеся») снова ведет нас к теме земного царя. Здесь, как и в Преображенском приделе, под куполом ротонды над словами «Се Царь твой Свят» расположена композиция с короной, митрой и державой и надписью «Царство Священство Царство». Венчает ротонду такая же, как и в другом приделе, композиция с потиром и словами «Святая Святых».

В Послании апостола Павла, использованном в Преображенском приделе (Евр. VIII, IX), тема Христа Великого Архиерея связана с противопоставлением скинии земной и скинии небесной: «Христос же пришед Архиерей грядущих благ, большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною <…>, ни кровию козлию ниже телчею, но Своею Кровию» (Евр. IX, 11–12). Северные врата с жертвенными животными (тельцом и овном) в этом контексте могут быть поняты как скиния земная, а южные врата – скиния небесная.

Подчеркнутое объединение Царства и Священства Иисуса («Царство Священство Царство») имеет, конечно же, прямое отношение к панегирическому и идеологическому плану семантики иконостаса. Центральным элементом, образующим в иконостасе этот план, является гербовый российский орел с Андреевским крестом на груди. Две главы орла увенчаны коронами, а третью корону поддерживают два ангела, каждый из которых держит также скипетр, увитый лавровыми ветвями. В лапах самого орла – держава и вместо традиционного жезла – митра как однозначное указание на то, что державный царь является одновременно и архиереем. Эта центральная гербовая композиция удваивает и значение надписи «Се Царь твой Свят», которая определенно должна быть отнесена и к царю земному.

Сравнение Петра с Моисеем и Соломоном, строителями скинии и храма ведет к актуальной для конца 1710-х годов теме – теме царя-архиерея. С 1717 по 1721 год к ней настойчиво обращается в своих проповедях Феофан Прокопович, с разработкой этой же темы связан его «Духовный регламент» (1718–1721). А в 1721 году Прокопович издал сочинение под названием «Розыск исторический, коих ради вин и в яковом разуме были и нарицаются императоры римские <…> архиереями многобожнаго закона. А в законе христианском христианские государи могут ли нарещися епископи и архиереи и в каком разуме?». И здесь он доказывает, что христианские государи имеют право на управление делами церкви, могут быть названы епископами епископов, и были правомерно нарицаемы «Христами божиими и Богами». Государи могут устанавливать церковные праздники и составлять церковные песнопения. Единственное, чего они не могут касаться – это «тайнодействия», «наипаче же бескровной жертвы Евхаристии»^[28]28. Прокопович Феофан. Розыск исторический, коих ради вин и в яковом разуме были и нарицаются императоры римские <…> архиереями многобожнаго закона. А в законе христианском христианские государи могут ли нарещися епископи и архиереи и в каком разуме? СПб., 1721. С. 26–27, 31, 36, 41.. Особую роль в своем трактате Прокопович отводит Константину Великому, первому христианскому «Императору», и приводит выписки из его жития, свидетельствующие о том, что Константин именовал себя епископом и принял на себя функции епископа: «Изряднейшее о Церкви Божии имея попечение, несогласующымся некоим [епископам] <…> сам яко общий всех епископ от Бога поставленный, соборы божиих служителей созывающе». Прокопович приводит в трактате слова императора Константина, в которых тот объясняет этим «несогласующымся» епископам природу своей власти: «Вы убо в делах церкви внутренних епископствуете, Аз же в делах внешних епископ от Бога поставлен есмь». Со времен Константина, то есть с тех пор, как «Императори стали христианами <…> дела церковная на них висят»^[29]29. Прокопович Феофан. Розыск исторический, коих ради вин и в яковом разуме были и нарицаются императоры римские <…> архиереями многобожнаго закона. А в законе христианском христианские государи могут ли нарещися епископи и архиереи и в каком разуме? СПб., 1721. С. 26–27., такая природа царской власти получила, согласно Прокоповичу, отражение в «церемонии константинопольской»: «В праздничных ходах <…> и Царю, и Патриарху предносима была лампада: но Патриаршая одним толко, а Царская двома венцами украшена», поскольку «власть Патриаршая одна только над духовным, а Царская сугубая, и над мирским, и над духовным чином»^[30]30. Прокопович Феофан. Розыск исторический, коих ради вин и в яковом разуме были и нарицаются императоры римские <…> архиереями многобожнаго закона. А в законе христианском христианские государи могут ли нарещися епископи и архиереи и в каком разуме? СПб., 1721. С. 41.. И фигура Константина, помещенная в Петропавловских вратах среди устроителей земной церкви, и композиция с митрой и императорской короной, трижды повторенная в иконостасе, подчеркивает, таким образом, статус царя Петра I как архиерея русской церкви.

Тема царя-архиерея, конечно же, не исчерпывает всей актуально-политической и панегирической семантики иконостаса. Здесь присутствует также детально разработанная тема завоевания Прибалтийских земель, разнообразно представлена антилютеранская полемика, которой мы коснулись в настоящей работе лишь вскользь, наконец, особого внимания требует тема Преображения, которая в иконостасе соединена с темой русского Синая. Не менее важно, что иконостас Зарудного был построен с учетом топики алтаря Карла XII, который находился в храме до взятия Ревеля в 1710 году. Все это требует самого детального исследования. Но главной задачей на настоящем этапе изучения ревельского иконостаса Ивана Зарудного представляется его научная публикация, которая, в силу «интердисциплинарной» природы памятника, возможна только объединенными усилиями историков, лингвистов и искусствоведов разного профиля. Надеемся, что настоящая статья послужит отправной точкой в подготовке такого издания.

1.
Иконостас Преображенской церкви в Таллине. 1718-1719. Общий вид.
Фотография J. Heinla, A. Uueni. Реставрационная мастерская Kanut (Таллин). 2010

2.
Иконостас Преображенской церкви в Таллине. Навершие кафедры.
Фотография A. Maasik.

3.
Иконостас Преображенской церкви в Таллине. Царские врата Петропавловского придела.
Фотография J. Heinla. Реставрационная мастерская Kanut (Таллин).

4.
Иконостас Преображенской церкви в Таллине. Царские врата Петропавловского придела. Фрагмент.
Фотография J. Heinla. Реставрационная мастерская Kanut (Таллин).

5.
Иконостас Преображенской церкви в Таллине. Царские врата Преображенского придела.
Фотография J. Heinla. Реставрационная мастерская Kanut (Таллин).