Ревельский иконостас Ивана Зарудного в контексте идеологии балтийских завоеваний.

М.А. Сморжевских-Смирнова

Труды государственного музея истории Санкт-Петербурга. Вып. 22. Храмы Петровской эпохи: Материалы международной научной конференции (Санкт-Петербург, Петропавловская крепость, 7-8 июня 2012 г.) (99 - 114). Санкт-Петербург: Государственный музей истории Санкт-Петербурга.

2012, ISBN: 978-5-4327-0012-4

Ключевые слова: иконостас, Зарудный, Преображенская церковь, Ревель, переосвящение, Северная война, Петр I

Иконостас Преображенской церкви Таллина.

Рис. 1
Иконостас Преображенской церкви Таллина.
Фото предоставлено реставрационной мастерской "Kanut", фотограф Яанус Хейнла. 2010 г.

На территории Эстонии до начала Второй мировой войны действовало несколько православных храмов, освящение которых состоялось в Петровскую эпоху. Создание этих храмов было непосредственно связано с событиями Северной войны и завоеванием русскими войсками Нарвы, Дерпта (Тарту), Пярну и Ревеля (Таллина). На сегодняшний день сохранились только таллинские храмы петровского времени, в одном из которых — Преображенском — находится уникальный памятник церковного искусства начала XVIII века — иконостас Ивана Зарудного (рис. 1). Интерес для исследования представляют не только редкая иконографическая программа и техника исполнения иконостаса, но и сама история его создания, тесно связанная с политической жизнью России и победами Петра I в Северной войне.

Таллинский иконостас Ивана Зарудного уже не раз привлекал внимание историков и искусствоведов[1]1. История Преображенского храма и описание иконостаса были впервые составлены в конце XIX века священником, настоятелем этого храма Карпом Тизиком [Тизик]; авторство иконостаса установлено И. Э. Грабарем в 1954 году. [Грабарь]; этапы и техника создания иконостаса описаны впервые в диссертации Е. В. Мозговой [Мозговая]; характеристика отдельных элементов иконостаса дана в статье И. Л. Бусевой-Давыдовой [Бусева-Давыдова]. Об иконостасе Зарудного имеется также ряд работ на эстонском языке: статьи Е. Кальюнди, где приводится несколько фактических известий, которых не было в работах предшественников [Kaljundi 2000; Kaljundi 2005]; брошюра С. Симсон, где даны краткие сведения об истории и составе иконостаса [Simson]; магистерская диссертация М. Лиллепруун с подробной хроникой и описанием реставрационных работ, проводившихся в храме в разные эпохи [Lillepruun]. . Вместе с тем, исчерпывающего описания иконостаса с подробным анализом иконографической программы и всех его элементов (как живописных, так скульптурных и резных) до сих пор не составлено. Впервые в совместных статьях нами были предприняты попытки описать композицию, структуру и основные сюжеты иконостаса как концептуальное и идеологическое единство [Погосян, Сморжевских-Смирнова 2011-а; Погосян, Сморжевских-Смирнова 2012]. В настоящей статье будет рассмотрена история создания иконостаса Преображенского храма в контексте возникновения других православных памятников Петровской эпохи на эстонской земле.

В годы Северной войны православные церкви стали устраиваться фактически сразу по капитуляции эстляндских и лифляндских городов — в бывших лютеранских кирхах. Первый такой храм был освящен в завоеванном Дерпте летом 1704, в здании Иоанновской кирхи, принадлежавшей шведскому гарнизону. Освящение состоялось спустя несколько дней по взятии города Б. П. Шереметевым [Историко-статистическое описание, 171].

В том же 1704 году, 9 августа, Петром I была одержана долгожданная Нарвская победа, а уже 15 августа, в праздник Успения Пресвятой Богородицы, в городе была устроена православная церковь. В походном журнале об этом событии сообщалось: «Августа в 15 день, после Литургии было благодарение Богу с молебным пением в новопосвященной в Нарве церкви» [Журнал, 80–81][2]2. Составитель походного журнала ошибочно указывает, что в новоосвященной церкви «прежде всего был костел» [Журнал, 80]. Архитектура храма, следуя средневековым канонам, действительно напоминала архитектуру католических костелов, но храм был построен уже в шведское время, в 1641–1651 годах и изначально являлся лютеранским (об истории Домского собора и его архитектурных особенностях: Ivask, Sinjakova, 11–26). Очевидно, автор журнала полагался на то обстоятельство, что на начало XVIII века большинство из лютеранских храмов Эстляндии и Лифляндии были построены в XIII–XVI веках и до прихода реформации являлись костелами, которые принадлежали различным католическим орденам. . «Новопосвященная» церковь, упоминаемая в журнале — бывший шведский кафедральный Домский собор. Несмотря на то, что первое православное богослужение состоялось здесь в праздник Успения (и видимо, было на этот день специально назначено), храм освятили во имя св. Александра Невского — небесного покровителя русских царей, сражавшихся со шведами, и губернатора Эстляндии — Александра Даниловича Меншикова. Православные богослужения отправлялись в этой церкви 4 года, вплоть до освящения 29 мая 1708 года нового главного православного городского храма — Спасо-Преображенского собора. Собор разместился в здании старейшей городской церкви, которая на момент взятия города принадлежала немецкому лютеранскому приходу[3]3. Изначально храм был католическим, освящен во имя св. Иоанна Иерусалимского, но с приходом в Эстонию реформации стал лютеранским. С 1708 по 1944 в Спасо-Преображенском соборе совершалось православное богослужение. В 1944 году во время бомбежки города собор был разрушен, руины снесены в 1950-х годах. [Ivask, Sinjakova, 11–26]. .

Уже на примерах Дерпта и Нарвы можно судить о том, что в последовательном процессе «переосвящения» храмов с самого начала важна была идеологическая составляющая: «изымались» главные церкви противника по войне[4]4. «Отъятие» в Нарве храма у немцев могло быть тоже обосновано идеологически: как и шведы, немцы были давними оппонентами России в своих притязаниях на балтийские земли. Последняя большая война, Ливонская, в которой сражался немецкий Тевтонский орден, была Россией проиграна. «Отъятие» старейшего немецкого храма Нарвы, завоеванной и утраченной Иваном IV, возможно, мыслилось как своего рода реванш в давнем противостоянии (ведь, например, храмы финских приходов в Нарве отъяты не были). Возможно, именно поэтому в Спасо-Преображенский собор во второй половине XVIII века была принесена реликвия, связанная с событиями Ливонской войны, — чудотворная икона святителя Николая Чудотворца, по преданию, уцелевшая во время пожара в городе 1558 года, т. е. во время осады Нарвы войсками Ивана Грозного [Там же]., а освящение этих церквей (во имя святого или церковного праздника) определялось во многом событиями актуальной истории и конкретными задачами идеологического плана. Так, еще в конце XIX века священник Карп Тизик, настоятель Преображенского собора в Таллине, отмечал: «…в Великороссии на прежней московской почве старинные кафедральные храмы освящались всегда во имя Успения Божией Матери; в местах же, присоединенных к России Петром I, соборные храмы освящались во имя Преображения Господня, конечно, во исполнение идеи о преображении России, начатом уже в селе Преображенском» [Тизик, 26][5]5. Начиная с XVI века, на Северо-Востоке Эстонии, на холме Куремяэ существовала часовня Успения Пресвятой Богородицы. Строительство часовни было связано с чудом явления Богоматери и чудесного обретения иконы Успения местными крестьянами. В многочисленных лютеранских источниках утверждается, что в Шведское время каждый год в праздник Успения по юлианскому календарю у часовни проходили многолюдные собрания [Plaat, Maasik, 35]. В шведских источниках последнее упоминание такого богослужения относится к 1699 году. Сведения о том, в каком состоянии находилась часовня во время Северной войны, отсутствуют. Следующее упоминание часовни в документах относится уже к 1738 году. [Там же]. Хотя следует признать, что большое значение имел контекст церковного календаря: близость того или иного значимого события церковному празднику. Так, например, в случае с нарвским Спасо-Преображенским собором важна была, конечно, близость даты взятия города — 9 августа — к празднику Преображения Господня. Дата же освящения храма — 29 мая — была несомненно приурочена ко дню рождения Петра I, отмечаемому на следующий день — 30 мая.

Надо отметить, что задолго до описываемых событий к «переосвящению» храмов прибегали и шведы. Так, во время Ливонской войны, после завоевания Ивангорода в 1581 году, ивангородскую церковь Успения Богородицы они преобразовали в лютеранскую кирху [Ivask, Sinjakova, 9-10]. Процесс утверждения Православия посредством «отъятия» лютеранских храмов продолжился и в 1710-е годы, когда Эстляндия и Лифляндия были уже полностью завоеваны русскими войсками. Как и прежде, особое значение придавалось календарному контексту: посвящение храмов «приноравливалось» к датам взятия городов. Об этом свидетельствует история православного храма в Пернове (Пярну). Город был взят 14 августа 1710 года, в день предпразднества Успения Пресвятой Богородицы. Вскоре в здании бывшей лютеранской кирхи св. Яана устроили православный храм, посвящение которого празднику Успения напоминало не только о событии священной истории, но и о дате взятия города.

К сожалению, ни один из вышеназванных храмов не сохранился до наших дней. Как уже отмечалось, все церкви, которые можно назвать наследием Петровской эпохи, сосредоточены на сегодняшний день в Таллине.

Икона «Литургия Господня».

Рис. 2
Икона «Литургия Господня» (1711) из Никольской церкви Таллина.
Фото Ореста Кормашова. 2008 г.

Это, прежде всего, церковь свт. Николая Мирликийского на Русской улице. Современное здание церкви было построено в 1820-х годах на месте старейшей православной церкви Ревеля. Старая церковь свт. Николая, существовавшая на этом месте с XV века, являлась частью торгового двора и к концу XVIII века полностью обветшала[6]6. Подробно об истории Никольской церкви: Иконников, 1889; Пантелеев, Кормашов, 2002. . При строительстве нового здания церкви был сохранен прежний иконостас петровского времени — замечательный памятник церковного искусства и архитектуры конца XVII века. Над местным рядом икон здесь имеется вотивная надпись, указывающая, что иконостас был создан специально для Никольской церкви в 1686 году по «повелению» царей Петра и Иоанна Алексеевичей и царевны Софьи [Кормашов, 66]. Создание этого пятиярусного торжественного иконостаса было связано с русско-шведским договором 1684 года, вторым пунктом которого обсуждался вопрос о притеснениях в вере «греческого закона жителям» со стороны шведских властей. Упоминалась в договоре и церковь «свт. Николая в Колывани», поскольку городское руководство препятствовало отправлению богослужений в ней. Согласно заключенному союзному договору, эти и подобные им притеснения на территориях шведского короля должны были прекратиться [ПСЗРИ, № 1076, 620]. Заказ же нового иконостаса в ревельскую церковь становился во многом политическим жестом, своего рода напоминанием шведам о договорных обязательствах[7]7. Подробнее об этом: Погосян, Сморжевских-Смирнова 2010. С. 21.. Договорные обещания прервались в 1700 году: с начала Северной войны и вплоть до капитуляции Ревеля в Никольской церкви был госпиталь для шведских солдат. В 1710 православное богослужение здесь было возобновлено, а в 1711, в честь первого приезда Петра I в завоеванный Ревель, для этого храма была написана уникальная гербовая икона, хранящаяся здесь и поныне (рис. 2)[8]8 .Икона, условно названная реставраторами Николаем и Орестом Кормашовыми «Литургия Господня», находится сегодня в северном приделе Никольской церкви. Об историческом контексте иконы и ее панегирической топике подробно в статьях: Погосян, Сморжевских-Смирнова 2009; Погосян, Сморжевских-Смирнова 2010; Pogosjan, Smorzhevskihh-Smirnova 2011; Погосян, Сморжевских-Смирнова 2011. . Позднее, в 1719, в самый разгар переговоров о мире на Аландских островах, Петр сделал еще один вклад в эту церковь — житийную икону свт. Николая (икона XVII века). Поскольку сохранение Ревеля за Россией было камнем преткновения в переговорах со Швецией, икона свт. Николая, вложенная Петром в Никольскую церковь, должна была являться своеобразным залогом того, что Ревель останется за Россией. В то же время вклад царя был и молением об удачной морской компании 1719 года, которая могла повлиять на благоприятный исход переговоров [Погосян, Сморжевских-Смирнова 2010, 21]. Таким образом, с самого начала петровского царствования Никольская церковь являлась объектом особого внимания царя, и значимые события в истории этой церкви в конце XVII – нач. XVIII в. были прямо связаны с событиями военной, политической и дипломатической жизни Петровской эпохи.

После заключения Ништадского мира, в 1721 году, в Ревеле была освящена церковь Рождества Пресвятой Богородицы, построенная в том же году. Это была первая православная церковь, построенная после завоевания Ревеля. Сегодня эта церковь считается старейшей деревянной культовой постройкой Таллина, однако первоначального интерьера в ней не сохранилось.

Не обошлось в Ревеле и без «отъятия» лютеранских храмов. Так, уже в 1710 году под православные богослужения была приспособлена лютеранская Михайловская кирха на Рыцарской улице, и с 1710 по 1716 она действовала как гарнизонная русская церковь [Тизик, 26]. В 1716 году усилиями губернатора Эстляндии А. Д. Меншикова гарнизонной церковью стал другой Михайловский храм (ныне — храм Преображения Господня). Для этого храма в 1718–1719 годах строил иконостас Иван Зарудный. «Переезд» гарнизонной церкви на новое место не был случаен. С одной стороны, русский гарнизон в городе рос, и Меншикову как губернатору, действительно, важно было найти для гарнизона просторную церковь. Та церковь, что находилась на Рыцарской улице, была небольшой в сравнении с просторным двухнефным Михайловским храмом, который до прихода реформации в Эстонию был главным собором старейшего в городе цистерцианского монастыря. С другой стороны, не только практическими задачами руководствовался светлейший князь: размещение церкви русского гарнизона на месте гарнизонной церкви бывших хозяев города — шведов — являлось красноречивым символическим жестом, четким указанием на то, кому теперь в действительности принадлежит Ревель. И жест этот был, несомненно, обращен к горожанам. Горожане, однако, всеми способами пытались удержать храм, так что Меншикову пришлось вести энергичные переговоры с магистратом в период с 25 января по 16 февраля 1716 года[9]9. История «отъятия» Михайловского храма достаточно подробно описана К. Тизиком [Тизик, 1896]. Автор приводит множество документов из городского архива Ревеля, среди которых — переписка Меншикова с городским магистратом. Документы, большая часть которых была составлена на немецком языке, даны К. Тизиком в переводе.. И хотя сам Меншиков вместе с царем находился в этот период в Риге (общение с Ревелем он осуществлял через своего секретаря Гартвига), это не помешало ему уже на четвертый день переговоров принять жесткие меры: губернатор велел расставить в церкви караул и никого туда не пускать. Магистрат, в свою очередь, в спешном порядке отправил своих представителей в Ригу в надежде на встречу с царем. В составленном прошении к Петру I магистрат просил оставить церковь за шведской общиной, ссылаясь на то, что у местного дворянства были в этом храме наследственные места для погребений, а также на обещанные Петром I привилегии городу Ревелю [Тизик, 20–24]. Под привилегиями подразумевался «Универсал жителям Эстляндии и города Ревеля» — официальный документ, составленный Петром I в 1710 году. Документ регулировал отношения царя с жителями завоеванных территорий. Отдельный пункт царского универсала касался «евангелической веры» в Эстляндии: «…мы не только намереваемся свято сохранить в полной неприкосновенности, не вводя никаких новшеств, евангелическую религию, распространенную сейчас во всей стране и городах, все ее старые привилегии, свободы и права, кои прежде, как всему миру известно, нарушались при шведском правительстве, но и торжественно обязуемся при случае и приумножить их еще более щедрыми и великолепными привилегиями», — обещал в своем универсале Петр [ПБПВ, 286][10]10. На деле Петр I, видимо, и не планировал наделять лютеранскую Церковь «более щедрыми и великолепными привилегиями», т. к. церковное законодательство, принятое в Шведское время в отношении лютеранской Церкви, действовало в Эстонии вплоть до 1832 года. [Plaat, Maasik].. Несмотря на намерение горожан напомнить Петру I этот важный пункт «Универсала», их прошение так и не было передано царю (как не состоялась и аудиенция, на которую представители магистрата очень рассчитывали), — Меншиков успел первым встретиться с посыльными и заверить их, что «отъятие» церкви было личным указом Петра, а прошение об отмене указа может лишь привести к царской немилости и самым непредсказуемым последствиям [Тизик, 20–24]. Магистрат уступил церковь без промедления.

14 февраля в присутствии церковного старосты было описано имущество храма. Судя по всему, кое-что из этого церковного убранства было передано вместе с церковью. Так, в одном из обращений Меншикова к магистрату имелось требование передать «церковь с украшениями и прочими принадлежностями, присовокупив, чтобы относительно выкупа от Его Светлости утвари и церковных украшений были сделаны дальнейшие распоряжения» [Там же, 21]. Что именно удалось Меншикову выкупить в итоге, доподлинно неизвестно, но сам факт данного распоряжения примечателен: детали интерьера лютеранского храма могли быть адаптированы к православному интерьеру.

Уже 19 февраля в храме состоялось первое православное богослужение. Дата была выбрана Меншиковым, конечно же, не случайно: на этот день в 1716 году приходилось первое воскресение Великого поста, Неделя торжества Православия. Этот праздник, установленный в честь победы над иконоборческой ересью, как нельзя лучше подходил для переосвящения лютеранского храма в православный. Первоначально церковь освятили во имя св. Феодора Стратилата, в честь главной святыни Эстляндского гарнизонного полка — иконы-складня, которую принесли в храм в день его освящения. В уже упоминавшейся книге К. Тизика дано подробное описание этой иконы: «выш. 8 верш. и шир. 1 арш. <...> На дверцах правой стороны изображены Святые Цари и Святители Российские, а выше Благовещение Пресвятой Деве Марии. На дверцах левой стороны находятся: образ Владимирской Божией Матери, а выше Архангел Гавриил, благовествующий Деве Марии. Над главою Св. Феодора Стратилата имеется изображение Спасителя, возлагающаго венец на Пресвятую Богородицу.<…> Внизу иконы на бордюре имеется следующая надпись: “1717 года Февраля в 1 день обложен сей киот серебром Эстляндского полку радением и тщанием полковых людей на сборныя деньги веки.”» [Тизик, 88].

Данное описание позволяет нам предполагать, что икона-складень, которая, как отмечает К. Тизик, «воодушевляла Эстляндский полк в походах и сражениях, сопутствовала ему при взятии Ревеля, которая с 1710 по 1716 год стояла в <…> шведской кирке на Рыцарской улице», — являлась не чем иным, как частью походного иконостаса Эстляндского полка[11]11. Размер походных иконостасов, как известно, варьировался, и наряду с крупноформатными походными иконостасами Петра I и Екатерины I существовали и сравнительно небольшие иконостасы-складни, которые в условиях активных военных действий можно было с легкостью транспортировать. . Именно поэтому вплоть до 1731 года в документах Псковской епархии храм назывался церковью св. Феодора в Ревеле.

Освящение храма во имя Преображения Господня состоялось лишь в 1732 году. [Тизик, 24-28]. К этому времени в церкви уже был установлен постоянный иконостас, который выглядит сегодня практически таким, как и почти 300 лет назад (рис.1). Заказ на строительство иконостаса в сентябре 1717 года получил Иван Петрович Зарудный — талантливый архитектор, скульптор, художник. Меншиков как генерал-губернатор Эстляндии выступал в качестве официального заказчика, а также вел переписку с Зарудным в период строительства иконостаса. Уже в сентябре 1717 года светлейший князь выслал Зарудному «меру» алтарной части храма и распорядился о выдаче 2500 рублей для начала работ. В апреле 1718 была собрана команда из 54 мастеров: Зарудный, возглавлявший «Палату Изуграфств», отобрал лучших иконописцев, живописцев, золотарей, резчиков и столяров. Многие из них ранее уже работали с ним и продолжали работать под его руководством после завершения этого проекта[12]12. Данные о мастерах впервые опубликованы в монографии Мозговой Е. Б [Мозговая, вторая пагинация, 88–120].. В ноябре 1718 года мастер сообщал Меншикову, что «…иконостас к двум престолам в линею зделан двои Царские северные и южные двери и уже к позлащению в готовности». «Позлащение» и написание образов были закончены в декабре 1719 года, и весь иконостас завершен менее чем за полтора года после начала работ [Мозговая, 90].

Иконостас был построен для церкви с двумя равноценными нефами, примыкавшими друг к другу. Нетипичная для православного храма архитектура определила во многом и композицию иконостаса: он состоит из совершенно симметричных и равноценных половин, с одинаковыми по размеру и форме Царскими вратами. Каждый неф церкви стал отдельным приделом: северный посвящался теперь св. апостолам Петру и Павлу, а южный — Преображению Господню. Царские врата представляют в обоих случаях ротонду, однако сюжеты их различны и в целом нетипичны для Царских врат: в Петропавловском приделе — это трапеза в храме Премудрости Божией, в Преображенском — Ветхозаветная Скиния, завеса которой отдернута. В центре соединения двух приделов (т.е. композиционно в самом центре иконостаса) Зарудный разместил кафедру для проповедника. Известно, что в обсуждении данного проекта принимал участие и сам Петр I: просмотрев несколько набросков иконостаса, он «повелел едину во всю церковь сделать и с катедрою» (т. е. с кафедрой для проповедника) [Мозговая, 89].

Иконостас Преображенской церкви Таллина, фрагмент.

Рис. 3
Иконостас Преображенской церкви Таллина, фрагмент. Кафедра проповедника.
Фото Арне Маасика. 2011 г.

Над кафедрой, в самом центре иконостаса, Зарудный поместил главный государственный символ — скульптурное изображение Российского гербового орла с Андреевским крестом на груди (рис. 3). Две главы орла увенчаны коронами, а третью над ним возносят ангелы; в лапах же орла — держава и вместо традиционного жезла — митра как указание на то, что державный царь Петр является одновременно и архиереем. Эта деталь особенно примечательна: в период строительства иконостаса тема царя-архиерея еще только обсуждалась идеологами Петровского царствования, тогда как в иконостасе она уже представлена очень наглядно[13]13. «Духовный регламент», упразднивший институт патриаршества, будет издан только в 1721 году..

Иконостас впечатляет не только своей композицией и наличием кафедры, обилием замысловатых форм и декоративных элементов, но и резными надписями, которых насчитывается более 150-ти на всех его составляющих: золоченых колоннах, панелях, арках, навершиях. Включение надписей в архитектурную конструкцию являлось, по-видимому, одним из основополагающих принципов работы Зарудного. Это хорошо видно на примере сохранившихся его произведений: церкви архангела Гавриила в Москве (центральным мотивом в убранстве фасада является раскрытая книга с четкими текстами в ней, и еще множество надписей включены в пространство лепных медальонов фасада) и иконостаса Петропавловского собора в Петербурге, где надписи являются такой же важной составляющей иконостаса, как и скульптуры, и иконописные образы.

Тот же принцип работы с текстом прослеживается и в ревельском иконостасе: надписи здесь являются частью композиции, концепции и идеологической программы. Источники надписей — библейские песни, утреня, литургия, вечерня, Богородичные и Господские службы (на Успение, Благовещение, Вознесение).

Общей особенностью надписей ревельского иконостаса является то, что они не ограничиваются только литургическим значением. Многие цитаты, помещенные в иконостас, к 1719 году становятся своего рода «общим местом» в многочисленных военных панегириках Петровской эпохи — проповедях на военные победы, триумфальных вратах и фейерверках, театральных постановках. В данном панегирическом контексте тексты иконостаса оказываются формой репрезентации исторических событий Северной войны и обретают актуальное политическое и панегирическое звучание. Одной из ведущих тем в этом цитатном коллаже становится тема завоевания «языков» и «супротивных стран», над которыми Господь дарует победы своему избранному народу. В официальной культуре петровской поры победы Северной войны описывались именно в таких провиденциальных категориях[14]14. Об этом подробно: Сморжевских-Смирнова., и тексты иконостаса в Ревеле оказывались полностью созвучны общей идеологии петровских завоеваний и утверждения Православия на завоеванных землях[15]15. Анализу текстов иконостаса посвящена наша отдельная статья: Сморжевских-Смирнова М. А. Многоязычие военной панегирики Петровской эпохи (на примере иконостаса Преображенской церкви Таллинна) // Лотмановский сборник 4 (в печати). .

Ввиду ограниченного объема статьи, обратимся лишь к двум примерам идеологического прочтения надписей. Самые крупные надписи расположены на боковых вратах каждого из приделов, где изображены Архангелы: Михаил, попирающий адского зверя (врата в жертвенник), (рис 4.) и Уриил (дьяконские врата).

Над Архангелом Михаилом и в Петропавловском, и в Преображенском приделе развивается лента с псаломской цитатой (Пс. 33, 8): «Ополчится Ангел Господень окрест боящихся его». Стих этот входит в состав 5-й кафизмы, читаемой во время богослужения. В Петровскую эпоху, однако, функция этого стиха в богослужебной практике становится шире благодаря Полтавской службе. В Полтавской службе этот стих вошел в стихиры, прославлявшие победу над шведами: «Иже древле посла Ангела своего, и поби полки ассирийския, сей и ныне Господь сил не стерпе наругания Свейскаго, на Российскую державу, посла Ангела своего, иже ополчися окрест боящихся его (курсив наш. — М. С.) и разгна вся полки противных, Российскому же роду спасение и безсмертную славу содела» [Служба, 15 об.]. И если в службе этот псаломский стих становился репрезентацией Божественного покровительства во время Полтавской битвы, то в составе ревельского иконостаса он мог напоминать о помощи небесных сил в балтийских победах Петра.

Примечательно, что в одном из эпизодов Полтавской службы битва со шведами была представлена как битва Архангела Михаила с апокалипсическим зверем. На ревельском иконостасе архангел Михаил попирает зверя, изображенного в виде вепря (Преображенский придел) и пса с окровавленной пастью (Петропавловский придел). В Службе на Полтавскую победу эти два зверя представляют Карла XII (дивый, или дикий зверь) и Мазепу (вепрь): «…не дал еси вепрю от дубравы озобати, и уединенному дивому поясти винограда <…> егоже насади десница Твоя» [Служба, 33 об.]. В иконостасе, который создавался для лютеранского города почти через десять лет после Полтавы, изображение вепря могло пониматься как лютеранство (именно с вепрем из 79-го псалма сравнивался Мартин Лютер в Папской булле, составленной в ответ на его знаменитые 95 тезисов), а изображение пса могло трактоваться как победа над «дивым» зверем, т. е. Карлом XII. На то, что дьявол в Ревеле должен быть побежден в двух ипостасях, не только в ипостаси Карла XII, но и Лютера, указывает фигура второго архангела — Уриила, который изображен на дьяконских дверях обоих приделов. Согласно толкованию Димитрия Ростовского, «…Уриил сияние сый огня Божественнаго, просветитель есть потемненных» [Димитрий Ростовский, 176 об.]. В контексте истории «отъятия» храма у лютеран, «потемненные», которых следует просветить, это, очевидно, лютеране завоеванного города [Погосян, Сморжевских 2011-а, 92-93]. Этому толкованию вторит и надпись, помещенная над архангелом Уриилом в обоих приделах: «Разумевайте, языци» (Ис. 8, 10). Полная форма этого стиха: «С нами Бог! Разумейте, языцы и покаряйтеся, яко с нами Бог», — повторялась в самых разных панегириках петровской эпохи, от триумфальных врат до проповедей. Один из самых ранних примеров такого использования цитаты — программа триумфальных врат 1704 года, составленная на первые крупные победы Петра в Прибалтике — взятие Нарвы и Дерпта [Панегирическая литература, 151]. Стихом из Исаии Швеция, как и все остальные потенциальные враги, призывалась к смирению и покорности: «Услышите сия вси языцы, разумейте и покарятеся яко с нами Бог, даровавый нам столь храбраго и мужественнаго монарха» [Там же]. С 1709 года полная цитата из Исаии звучит регулярно как в проповедях, посвященных Полтавской победе, так и в Полтавской службе. В иконостасе неполная форма цитаты предполагала полную «реконструкцию» библейского стиха (со всеми панегирическими и историческими нюансами), т. е. реконструкцию, которую зритель-современник мог и должен был с легкостью осуществить.

Изображение архангелов на боковых вратах иконостаса не является чем-то исключительным, но в случае с ревельским иконостасом мы можем говорить и об особом, «идеологическом», содержании этих двух образов. Напомним, что когда храм принадлежал шведам, он носил имя архангела Михаила, чей праздник по лютеранскому календарю приходился на 29 сентября. Именно в этот день в 1710 году Ревель был взят русскими войсками. Такое календарное совпадение не могло пройти незамеченным для царя, придававшего исключительное значение «совпадению» военных побед с праздниками церковного календаря. Православные праздники архангела Михаила приходятся на другие даты — 6 сентября и 8 ноября. Связь капитуляции Ревеля с 29 сентября была в том, что архангел не защитил город в этот день, и «лютеранский» праздник не случился. Благодаря календарному контексту становится ясна еще одна из причин «отъятия» Меншиковым именно этого лютеранского храма: шведы потеряли не только город, но и покровительство св. Михаила — их праздник не случился, их вера ошибочна [Погосян, Сморжевских, 2011-а].

Имеется в ревельском иконостасе и прямое упоминание побед Петра. Это — пространная надпись-посвящение, помещенная вдоль нижнего карниза Петропавловского придела: «Петру Алексеевичу несравненному и всесветнаго благочестия цесарю во обладание пресветлыя его даровавшему победы на супротивныя Шведы Императору Первому Державы Всероссийския и прочим и при Благочестивейшей ЕВ Цесареве Екатерине Алексеевне Всероссийской <…> устроися храм <…> сей же алтарь святых верховных апостолов Петра и Павла в тезоименитство». Петр, таким образом, еще до формального поднесения титула, представлен как император, а его супруга как Цесарева (изображение св. Екатерины, святой патронессы «цесаревы», помещено сразу под кафедрой). Слова «во обладание <…> императору» передают центральную идею иконостаса: Петру-императору, победителю врагов и учредителю храмов, правителю и верховному иерею, который призван установить истинный закон (конечно же, православный) Всевышний передает во обладание иконостас, обновленную церковь и завоеванные земли в наследственное обладание.

Вплоть до конца Северной войны победы Петра, отвоевание им «отеческих земель» и завоевание новых территорий будут иметь в официальной культуре неизменный статус священной войны, начатой по провиденью Божьему за правду и веру. Процесс «отъятия» и переосвящения храмов в Эстляндии и Лифляндии проходит синхронно с развитием этой концепции и в деталях следует ей. Церковное искусство не менее чутко реагирует на эти тенденции и самым непосредственным образом участвует в идеологическом строительстве своей эпохи.


Литература:

Бусева-Давыдова. – Бусева-Давыдова И. Л. Иконостас Петропавловского собора в Петербурге (опыт истолкования иконографической программы) // Искусствознание. 2/99. М., 1999. С. 510–529.

Грабарь. – Грабарь И. Э. И. П. Зарудный и московская архитектура первой четверти XVIII в. // Русская архитектура первой половины XVIII века. Исследования и материалы. Под редакцией академика И. Э. Грабаря. Государственное издательство литературы по строительству и архитектуре. М., 1954. С. 40–50.

Димитрий Ростовский. – Димитрий Ростовский. Книги житий святых. Март, апрель, май. Киев, 1700.

Журнал. – Поденая записка, или журнал воинскаго и инаго поведения 1704 года, генваря с 1 числа. Спб. 1853.

Иконников. – Иконников М. Т. Православная церковь Святителя и Чудотворца Николая Мирликийского в г. Ревеле. Ревель, 1889.

Историко-статистическое описание. – Историко-статистическое описание церквей и приходов Рижской епархии. 1893. Вып. 1.

Кормашов. – Кормашов О. Иконостас конца XVII века в церкви Святого Николая Чудотворца // Искусство иконы Эстонии. Каталог. Таллинн, 2011. С. 50–69.

Кормашов 2002. – Кормашов Н. Иоанно-Петровский иконостас Никольской церкви. Никольская церковь в Таллинне. Таллинн, 2002. С. 46-51

Мозговая. – Мозговая Е. Б. Творчество Зарудного. Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. Л., 1977. С. 93. (На правах рукописи.)

Панегирическая литература. – Панегирическая литература петровского времени. Русская старопечатная литература (XVI – первая четверть XVIII в.) / Сост. В. П. Гребенюк. М., 1979.

Пантелеев, Кормашов. – Пантелеев А., Кормашов Н., Кормашов О. Никольская церковь в Таллине. Таллин, 2002.

Погосян, Сморжевских-Смирнова 2009. – Погосян Е., Сморжевских-Смирнова М. А. «Яко аз на раны готов»: Петр I на иконе Таллинского Никольского храма // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение VII. Новая серия. Tartu Ulikooli Kirjastus. Tartu, 2009. C.11–37.

Погосян, Сморжевских-Смирнова 2010. – Погосян Е., Сморжевских-Смирнова М. А. (2010). Царь Петр Алексеевич и Государыня Екатерина Алексеевна на иконе Таллинского Никольского храма. Белобровцева И. (Toim.). Русские в Прибалтике: сб. статей (21–47). Москва: Наука.

Погосян, Сморжевских-Смирнова 2011. – Погосян Е., Сморжевских-Смирнова М. А. (2011). Екатерина Алексеевна — российская государыня и царская невеста на ревельской иконе // Пограничные феномены культуры. Перевод. Диалог. Семиосфера. Материалы первых Лотмановских дней в Таллинском университете (4–7 июня 2009 г.) Tallinn, 2011. С. 117–144.

Погосян, Сморжевских-Смирнова 2011а. – Погосян Е., Сморжевских-Смирнова М. Иконостас Ивана Зарудного в Преображенской церкви Таллина // Искусство иконы Эстонии. Каталог. Tallinn, 2011. С. 78–112.

Погосян, Сморжевских-Смирнова 2012. – Погосян Е. А., Сморжевских-Смирнова М. А. Иконостас Ивана Зарудного в Преображенской церкви Ревеля (Таллина). Семантика и идеология // Русское искусство Нового времени. Исследования и материалы. Сборник статей по итогам Всероссийской научной конференции с участием иностранных специалистов «Отечественное искусство XVIII – начала XX века: стилевые предпочтения, персоналии, обучение, взаимоотношения с государством и обществом». Москва: Памятники исторической мысли. С. 8–22.

ПБПВ – Письма и бумаги Петра Великого. М., 1956. Т. 10.

ПСЗРИ – Полное собрание законов Российской империи. [1-е собр.]. СПб., 1830. Т. 2, 4.

Служба – Служба благодарственная, Богу в Троице святой славимому, о великой Богом дарованной победе, содеянной под Полтавою. [М, 1709]

Сморжевских-Смирнова. – Сморжевских-Смирнова М. А.(2004). Концепция войны у Феофана Прокоповича и официальная идеология петровской эпохи // Лотмановский сборник: Международный конгресс «Семиотика культуры: культурные механизмы, границы самоидентификации»; Tartu, Tallinn; 26.02.–02.03.2002. Moskva: O.G.I., 2004, 899–911.

Тизик. – Тизик Карп, священник. История ревельского Преображенского собора. Историко-статистическое описание. Ревель, 1896.

Ivask, Sinjakova. – Ivask M. Sinjakova G. Narva religioonielu ajaloost. Narva: Narva muuseum, 2005.

Kaljundi 2000. – Kaljundi, Jevgeni. Tallina Issandamuutmise Peakiriku ikonostaas. Ajalooline ülevaade. Tallinn, 2000.

Kaljundi 2005. – Kaljundi, Jevgeni. Tallina Issandamuutmise Peakiriku ikonostaas / Eesti kunsti ajalugu 2. 1520-1770. Eesti kunstiakadeemia. Tallinn, 2005. С.434–439.

Lillepruun. – Lillepruun Maria. Tallinna Issanda Muutmise Peakirik: eksterjöör ja interjöör (Eesti Kunstiakadeemia, Kunstikultuuri teaduskond,Muinsuskaitse ja restaureerimise osakond). Tallinn, 2010. На правах рукописи.

Plaat, Maasik. – Plaat J., Maasik A. Православные церкви, монастыри и часовни Эстонии. Tallinn: Eesti Kunstiakadeemia. 2011.

Pogosjan, Smorzhevskihh-Smirnova 2011. – Pogosjan Jelena, Smorzhevskihh-Smirnova Maria. Peter I's Icon from St Nicholas Church in Tallinn: Iconography and Ideology. Kunstiteaduslikke Uurimusi. Studies on Art and Architecture. Studien fűr Kunstwissenschaft. 20/1–2 (2011): 191–208.

Simson. – [Sirje Simson] Tallinna Issanda Muutmuse peakiriku ikonostaas. Tallinn: Anno Domini, 2010.


Иллюстрации:

Иконостас Преображенской церкви Таллина.

1.
Иконостас Преображенской церкви Таллина.
Фото предоставлено реставрационной мастерской "Kanut", фотограф Яанус Хейнла. 2010 г.
Икона «Литургия Господня».

2.
Икона «Литургия Господня» (1711) из Никольской церкви Таллина.
Фото Ореста Кормашова. 2008 г.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, фрагмент.

3.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, фрагмент. Кафедра проповедника.
Фото Арне Маасика. 2011 г.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, врата в жертвенник.

4.1.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, врата в жертвенник, Петропавловский придел: Арх. Михаил.
Фото Арне Маасика. 2011 г.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, врата в жертвенник.

4.2.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, врата в жертвенник, Преображенский придел: Арх. Михаил.
Фото Арне Маасика. 2011 г.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, икона «Вознесение».

5.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, икона «Вознесение».
Фото Арне Маасика. 2011 г.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, Царские врата Преображенского придела.

6.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, Царские врата Преображенского придела.
Фото Арне Маасика. 2011 г.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, Царские врата Петро-Павловского придела.

7.
Иконостас Преображенской церкви Таллина, Царские врата Петро-Павловского придела.
Фото Арне Маасика. 2011 г.